Вот так вот судьба злодейка решила сыграть в поистине королевскую партию. Три ключевых фигуры, от которых зависело будущее Империи, возможно, уже завтра будут описаны в окружавших нас манускриптах, как падшие от бунта жертвы. Или не будут. Одному Создателю это известно.
Если Святые Эльрата будут милостивы к нам, то, быть может, бунтующие не успеют пробраться на второй этаж прежде, чем к нам придут на помощь. Да спасет Создатель души тех нордирийких воинов, что ценой своей жизни задержались на первом этаже и сломали подпорные балки под лестницами. Без них людям придется еще постараться, чтобы забраться на второй этаж.
Остается только надеяться, что они не причинят вред детям, что остались внизу и не решатся поджечь нас всех. Может их остановит, что на втором этаже тоже остались сироты? Бедные дети. Надеюсь рядом с ними есть смотрители, которые могли бы их хоть немного успокоить? Ведь меня не пускают к ним. Хотя мне самой бы сейчас тоже не помешало успокоится.
От этих раздумий меня отвлек приглушенный грудной стон. Говорила же себе: «Не смотри», но не выдержала и обернулась. Маркус сидел возле своего Эрла со окровавленной стрелой в руках. Второй рукой он зажал рану на груди куском ткани, который оторвал от своей рубахи. Правда это совсем не спасало ситуацию. Ткань сразу вымокла в крови, хоть выжимай.
От увиденного я почувствовала, как истерика подступила к горлу. Сжала его, не давая вдохнуть, аж голова закружилась от нехватки воздуха. Еще и повязка эта. Сдавливала ребра, выжимая из них остатки кислорода.
— М-маркус. — позвала я его осипшим голосом.
— Что случилось? Вы тоже ранены? — испугался он, обернувшись ко мне.
На мой зов прибежали другие воины и быстро усадили меня на стул. Признаться честно, подоспели они очень кстати, иначе бы я просто свалилась на пол. Хотелось кинуться к нему, но ужас будто парализовал меня, а ноги стали такими легкими и невесомыми, как вата.
— Он выживет? — не спрашивала, скорее молила.
Голос предательски дрожал, а глаза заполняла влажная пелена.
Но Маркус молчал. Он почти всегда молчит, когда я его о чем-нибудь спрашиваю. Но сейчас меня выводило это сильнее обычного. Ну же, скажи хоть что-нибудь. Только не молчи. Да соври уже в конце-то концов. Пожалуйста. Там же ничего серьезного, да? Это ведь просто стрела. Просто отравленная стрела.
Но как бы я не пыталась себя обмануть, у меня все равно не получилось. Витторио был в бреду, и истекал кровью, пока Маркус тщетно пытался смастерить из своей рубахи повязку.
Точно! Повязка!
Моя спина покрыта бинтами, которые мало того, что бесполезные, так еще и мешают нормально дышать. Я подорвалась со стула и как ужаленная побежала за дальние стеллажи с книгами. За мной хвостиком последовала парочка нордорийских воинов.
— Оставьте меня на минутку, мне нужно раздеться. — приказа им я.
Они непонимающе уставились на меня, но так никуда и не сдвинулась.
— Да куда я отсюда сбегу? В окно что ли выпрыгну? Я просто сниму бинты для Эрла.
На второй раз они таки послушались и отвернулись, а я принялась стягивать с себя платье. Впервые раздевалась без помощи горничных. Нет, я и раньше снимала с сама с себя платья, но домашние, а не парадные: с бесчисленным количеством завязочек, крючочков и корсетом. Чуть не вспотела пока справилась с ними. Кто бы сказал, что я, прячась за книжными полками, буду обнажаться? Да в жизни бы не поверила.
Раздеваться было намного легче, чем надевать все обратно. Я, конечно, не тратила время на застегивания всех застежек подряд, но это все равно заняло порядком времени. Мне пришлось вдеть маленькие металлические крючочки в петли хотя бы через одну, чтобы содержимое моего платья не стало достоянием общественности. Достаточно того, что Витторио уже все лицезрел там. Пусть он и был мертвецки пьян и, наверное, уже ничего не помнит.
Зато я помню. Никогда не смогу забыть.
Быть может у нас будет возможность повторить «это», когда он снова напьется. Потому что в трезвом уме он может только презрительно смотреть на меня исподлобья. Уж лучше быть грелкой в его постели и гореть за это в аду, чем жить без него.
Святые Эльрата!
О чем я только думаю? Что за порочные мысли мне бесы вбивают в голову? Витторио теряет много крови, а я переживаю лишь о том, что не мы сможем вернуться к нашей близости, если он умрет. Кстати, про кровь. Лекарь будто предвидел, что мне понадобятся чистые бинты. На этот раз решил даже не заморачиваться, пачкая их в мнимой «крови». Да и зачем? Бинтует он меня все равно под взором горничных, которые с таким же успехом партизански молчат о истинном положении дел.
В общем выбежала я из-за стеллажей с ворохом бинтов в руках и нижним платьем из белого хлопка. Я сняла еще и его, потому что опасалась, что просто моей повязки может не хватить. Витторио же необъятный. На него, наверное, минимум рулон ткани нужен.
Когда я вернулась, то увидела, как один из раненых воинов отсасывал кровь из раны Эрла и сплевывал ее. По всей видимости они не решились рисковать уцелевшим Маркусом Меером, чтобы сохранить его здоровье для будущих схваток с бунтующими. Было просто невыносимо смотреть, как искажается от боли лицо Витторио, находящегося в бреду. Не выдержала и отвернулась, чтобы не видеть это.
Пошла к столу, где хотела удобно сложить бинты, наклонилась к ящику, откуда достала ножницы и принялась резать нижнее хлопковое платье.
— Вы что сняли…? — зло обратился ко мне Маркус.
— Со мной ничего не случиться! — перебила я его.
— Так, подождите, — замешкался он, рассматривая бинты, — Почему они чист…?
— Вернитесь к Эрлу, пока я готовлю ему бинты Маркус. — строго сказала я.
В кой то веке капитан меня послушался, прежде окинув стол задумчивым взглядом. Похоже он догадался обо всем, но это уже не важно. Главное — это жизнь Витторио, а уж потом этот его о-великий образ сурового северянина.
Я быстро справилась с повязкой, смотав ее в тугой бинт, чтобы было удобнее наматывать и проделала тоже самое с тканью из хлопкового нижнего платья. Взяла в руки получившиеся моточки с ножницами, но не успела сделать и шагу в сторону Витторио, как из моих рук выхватили бинты.
