В свиту наследных Эрлов также входили их оруженосцы, отвечающие за состояние их обмундирования и оружия, мог присутствовать секретарь, но обычно его функции выполняли все представители свиты понемногу. Сопровождение не обходилось и без стражи. Ими уже становились выходцы из мелкой знати, а то и вовсе неродовитые воины. Их функции сводились исключительно к охране Эрла и его свиты. В отличии от последних, стражники менялись по несколько раз в день. Свита же жила подле своего Эрла и весь их режим сводился к его жизни. Они не могли лечь спать раньше меня и поднимались со мной, а то и раньше. Поэтому за редким исключением это были неженатые воины.
Казалось бы, с таким-то внушительным отрядом генерал Рутгерт не должен боятся за меня. Но на данный момент даже в этой толпе я был практически один. Моего верного оруженосца Брияна по распоряжению Его Величества перевели в артиллерийский корпус. Бывшие члены Малого Совета были отправлен в отставку. Они хоть и сохраняли пожизненное звание генерала, но лишались любых генеральских полномочий. Эти воины могли участвовать в собрании Верховного Совета, использовать свое звание на официальных приемах, в переписках, представляться им, но не больше. Управление войсками было для них заказано.
К счастью, Джордж был не настолько глуп, чтоб уж совсем их разжаловать. Они, как никак, были слишком опытными военачальниками. Генералы были предусмотрительно разбросаны по разным полкам, коими и руководили. Так что ни между собой, ни со мной они не могли особо общаться.
Таким образом, даже окруженный внушительной толпой свиты и стражи, я остался и вовсе один, не считая двух генералов и одного капитана, но и тех держали от меня подальше. Рядом со мной находились ставленники Джорджа. Да, они безукоризненно выполняли все мои приказы и поручения, выказывали ко мне неподдельное искреннее уважение, низко кланялись и не смели поднимать без разрешения глаз, но… Я понимал. Что в любой момент по приказу моего брата эти самые воины могут убить меня. Кроме того, они контролировали каждый мой шаг и пусть всецело повиновались и не перечили, все равно докладывали обо всем Джорджу.
Глупо мужаться и врать, что я вовсе не переживал, идя на аудиенцию к своему Верховному Эрлу. Эту, между прочим, был мой первый прием у Джорджа, с момента его коронации. Вчера на банкете он выпил столько, что ему хватило до сегодняшнего обеда. В это время я занимался его обязанностями, а после полудня решал вопросы в Монетном Дворе. Так что, когда у входа в его покои у меня попросили сдать оружие, я очень напрягся. Во времена правления моего отца Верховного Эрла Вальфа Хангвула я, понятное дело, никогда не занимался подобным. Но слово моего правителя закон и, если на то его воля, я отдам свой меч и кинжал прежде, чем зайти к нему.
Внутри все ожидаемо веяло лоском и роскошью. Это покои ранее принадлежали убитому нами Императору, так что нет ничего удивительного в том, что их размеры, а также внутреннее убранство значительно превосходят остальные помещения дворца.
— Ваше Величество, — кланяюсь Джорджу, что стоит ко мне спиной и попивает очевидно что-то крепче воды, — Вы меня звали.
— Да, Витторио, — говорит он, поворачиваясь ко мне. — Звал.
Джордж проходит к своему огромному дубовому столу и садится за него, пока я, словно послушник в монастыре, стою навытяжку, в ожидании приговора.
— Меня беспокоит Анна Аврора… — вальяжно начинает он.
И на меня накатывают абсолютно противоречивые чувства. С одной стороны, я ловлю легкое облегчение. Если бы она учудила что-то серьезное на ужине, то разговор бы начинался не так. Джордж абсолютно спокоен, не взъерошен. Но в то же время я крайне удивлен его интересом к герцогине и в то же время напуган. Что он уже там надумал?
— Зачем ты отослал ее вчера в баню? Кажется, она уже успела вчера принять ванну, не так ли? — ухмыльнулся Джордж, намекая на мой провалившийся план увести у него из-под носа герцогиню.
— Ее Светлость замерзла вчера и к тому же только недавно пережила лихорадку. Ей нужно было отогреться и…
— Я не об этом, — перебивает он меня, — Зачем ты зашел внутрь и просил служанок выйти? Что такого происходило там, что она обозвала тебя «варваром»? Говорят, ты еще и голой ее видел, и целовал… — растягивал он слова.
Джордж определенно ликовал в этот момент, самодовольно улыбаясь, будто поймал меня на месте преступления. Словно нашел веский повод, чтобы покончить со мной.
— Ваше Величество, я ворвался в баню, чтобы спасти Ее Светлость от самоубийства. Это не был поцелуй, я делал ей искусственное дыхание и…
— Я знаю, Тори, знаю. — Джордж опять перебивает меня, заливая в себя очередной бокал спиртного.
«Тори». Он снова издевается надо мной. Называет меня так же, как ласково звала мать.
— Просто я удивлен. — добавил он, глядя как пляшут огоньки в камине. Даже не посмотрел на меня. — Не думал, что кроме чувства долга перед Родиной, ты способен испытывать еще что-то. И не говори, что это не так. Кровь не просто так темней воды, мы не только хорошо друг-друга знаем, но и чувствуем, когда другой врет.
Да. Он прав. Отпираться бессмысленно. Я что-то чувствую к Анне Авроре, хоть и запрещал себе.
— Ваше Величество, Вы же знаете, я бы никогда не сделал того, что могло бы опорочить Вас или как-либо навредить.
Хотя, надо признаться, хочется, как волк, разорвать его на мелкие кусочки. Прямо сейчас. Но кто я против вековых правил и традиций. Он Верховный Эрл и я буду служить ему верой и правдой хочу я этого или нет. Его власть неоспорима. Распри, междоусобные войны и выяснения чье право на трон больше расшатывают любое государство. А это недопустимо. Нордорийцы должны чувствовать защиту и стабильность. Особенно в военное время.
— Я никогда не сомневался в твоей верности. Ты служишь по сути не мне, а нордорийцам. Это я тоже понимаю. Но не переживай. Я не такое чудовище, как ты думаешь. Можешь забрать ее себе.
А вот тут я его не понял. Удивленно поднял глаза на Верховного Эрла в надежде получить хоть какие-то объяснения и получил.
— Она не нужна мне. Ты же не думаешь, что я собираюсь всю оставшуюся жизнь спать в постели с одной и той же женщиной? Анна Аврора требуется только ради придания нашей власти законности. Как только я получу от нее два-три здоровых наследника мужского пола, необходимость ее существования отпадет. Инсценируем ее смерть и можешь забирать ее себе. Запрешь ее подальше от глаз общественности за дубовыми дверями своей спальни и бери ее там, сколько душе угодно.
Мразь.
Как он может так неуважительно относится к ней? Ее родословной позавидует каждый. В нас, в отличии от нее, не течет кровь правителей двух государств. Но я не лучше него. Нет. Я даже хуже. Джордж не скрывает своих чувств, своего отношения в отличии от меня. Противно признавать, что его идея мне больше, чем просто нравится. Я прикрываюсь флерам благородства. Но, по правде сказать, не уверен, что смогу в угоду своим греховным желанием запереть ее в своих покоях и к чему-либо принуждать. Как бы мне этого не хотелось. А хотелось сильно.
