— Ох, нет, — выдохнула Валентина. — Пусть уйдут! Скорей!
Толпа на миг замерла перед тонкой цепью полицейских.
— Расходитесь! — крикнул Бирн. Рейден вдруг оказался рядом с Виктором, и молодой человек шарахнулся от его глаз, горящих в ночи, как алые угли.
— Хотите, я убью их всех? — глухо прошелестел дворецкий. Толпа издала свирепый многоголосый вопль, в воздух взметнулись камни, горящие головни, кирпичи, палки и обрушились на полицейских. Они бросились к департаменту, толпа с ревом ринулась следом, и Валентина отчетливо сказала:
— Защити их.
Рейден повернулся к окну. Его волосы окрасились в багряный и затрепетали, как языки пламени, кожа стала янтарно-прозрачной — под ней переливалось огненное сияние. Глаза дворецкого вспыхнули, и в тот же миг между толпой и департаментом взметнулась ввысь пылающая стена. Огонь поднялся до второго этажа; оранжевый свет озарил искаженные от ярости лица и мечущиеся фигуры, которые больше напоминали чертей, чем нормальных людей. Они бросались к огненной преграде, словно безумные, и вскоре улица наполнилась дикими криками горожан, которые катались по земле, пытаясь сбить неугасающий огонь.
— Виктор, что это?!
Ван Аллен обернулся. На лестнице стояла Марион, прижимая к себе Эллин и Михеля. Иммануил, стискивая кочергу, загораживал сестер и брата. По их лицам Виктор понял, что они уже узнали этот шум — голос погромов, память о которых не стерлась за восемь лет.
— Прячьтесь! — крикнул Виктор. — Скорей, все в подвал и…
Град камней разнес вдребезги витрину, и в ней, как в раме, возникла человеческая свора, с воплями размахивающая дубинами и ножами. Марион пронзительно закричала. Рейден повернулся к погромщикам. Пламя полыхнуло с такой силой, что вмиг пожрало их всех, даже визг сгорающих заживо оборвался всего через несколько секунд, и Виктор услышал короткие отрывистые выстрелы — полиция открыла огонь из окон департамента. Вторая пламенеющая стена опоясала кафе. Толпа снаружи взревела, разделилась и кинулась на департамент и кафе. Охваченные огнем люди падали, но по их телам лезли следующие, волна за волной.
«Господи!» — подумал Виктор: панический ужас снова сжал в кулаке его душу — теперь-то ван Аллен знал, что такое погром, а ведь Марион уже не одиннадцать лет… Боже, что с ними будет?!
— Оружие есть? — спросил Рейден.
— Откуда? — горестно отозвался Виктор — разве что кухонные ножи и вертел. — Иммануил, уводи их в подвал!
— А вы? Матушка!
Валентина не ответила. Она замерла перед окном, положив руку на плечо Рейдена. Ее лицо стало бледным, но засветилось изнутри, будто жемчужина. Виктор моргнул и отшатнулся: всего за миг на месте матушки возникла высокая, не меньше семи футов фигура, окутанная золотистым ореолом. Она опиралась на плечо пылающего существа, в котором уже не осталось ничего от человека. Глубокий голос, не мужской и не женский, с легкостью перекрыл рев беснующийся снаружи толпы:
— Идите. Спрячь их, Виктор.
— Мамочка? — прошептала Эллин. — Мамочка, это ты?..
— Ну, ходу! — рявкнуло огненное существо. — Живо!
Виктор бегом взлетел по лестнице, подхватил Эллин, сжал руку Марион и ринулся вниз, в подвал. Иммануил тащил следом Михеля, который то и дело оглядывался на двух существ, которые стояли между ними и стаей ополоумевших горожан. Виктор запер братьев и сестер в подвале, перекатил к двери бочку с кофе, задыхаясь из-за колотящегося в горле сердца, еще одну, еще; потом кинулся на кухню, где схватил вертел, и наконец замер на месте.
Крики. Грохот камней по стенам. Звон бьющихся стекол и треск дерева. Шипение пламени, удушливый дым пожарищ и горящего человеческого мяса. Тогда, восемь лет назад, он не понял, почему фанатики-протестанты обогнули их дом. Его братья и сестры тоже прятались в подвале, а он, сжимая охотничье ружье отца, сидел у двери, едва понимая, что ему придется убивать, пока отец и матушка… отец? Значит, он знал? Знал и… впрочем, какая разница!
Стиснув зубы, Виктор вернулся в зал. Руки наконец перестали дрожать. Что-то было не так — не так, как в Меерзанде. Фанатики, хоть и неистовствовали, но не бросались в огонь, как безумные, и, черт побери, с какой стати мирные горожане Блэкуита ни с того, ни с сего…
— Их кто-то проклял, — сказала вивене. — Я чувствую присутствие чужой воли.
Виктор слабо вздрогнул, и тут она добавила:
— Я могу к ним выйти.
«Нет!» — чуть было не крикнул ван Аллен, но вовремя прикусил язык. Вивене переступила раму выбитого окна и прошла сквозь огонь. Толпа вдруг отпрянула от нее и смолкла, а горожане, штурмующие огненную стену перед департаментом, отвлеклись. Стрельба и вопли стихли, слышен был лишь треск пламени и стоны обожженных и раненных. Сквозь пламя Виктор видел лишь мерцающий силуэт вивене — она раскинула руки, словно хотела обнять их всех, и вдруг вспыхнула, как звезда. Ослепительное белое сияние залило кафе, улицу, департамент, и ван Аллен зажмурился и шарахнулся в самый темный угол, закрывая лицо. Несколько долгих секунд невыносимо яркого света — и вновь наступила ночь.
Виктор проморгался, вытер слезящиеся глаза и подошел к окну. Рейден сидел на полу, устало сгорбившись. Огненные стены исчезли, люди на улице недоуменно озирались, явно не понимая, как они тут очутились. Валентина стояла посреди Роксвилл-стрит и хмуро смотрела на тела — погибших, умирающих и раненных. Виктор вертелом расчитил оконную раму от осколков и выпрыгнул на улицу.
— Ты могла, — отрывисто сказал он. — Ты могла там, в Меерзанде…
— Я не могу сделать людей лучше или хуже, — ответила Валентина: ее глаза все еще были темно-синими. — Я могу избавить их от проклятия, а не от их собственных чувств и желаний, — она опустилась на колени и положила руки на чье-то обожженное тело. — Ступай в больницу Святого Якова. У нас еще много дел.
***
Маргарет проснулась, как от толчка, села в постели и заозиралась, прижимая руку к колотящемуся сердцу. Спальня была пуста, из-под штор слабо пробивался лунный свет. Ее разбудило нечто тревожное — но что?
Не вставая с постели, она осмотрела комнату. Ничего угрожающего. Тогда что… взгляд девушки упал на туалетный столик — из шкатулки с украшениями пробивался темно-алый свет. Маргарет вскочила, отбросила крышку и схватила амулет из красного граната на золотой цепочке. Гладко отполированный, прямоугольный камень светился и сильно нагрелся. В его зеркальной поверхности отражались крошечные фигурки, мечущиеся вокруг дома. Ее дома!
Маргарет набросила халат и пулей вылетела из комнаты. Амулет был ключом к защитному куполу, которым Редферн окружил ее дом. Мисс Шеридан пронеслась по гостиной, разделяющей их спальни, и с криком «Энджел!» колотила в его дверь. Но он наверняка крепко уснул, устав после долгой ночи, и ничего не слышал. Маргарет в панике уставилась на амулет. Гранатовая пластинка стала прозрачной: люди, окрашенные алым и потому похожие на бесов, бросались на ограду дома, дюжина рук трясла кованные ворота.
