Мод кивнула, печально глядя на меня.
— Что ж, — я встал, потянулся. — Выпьем по кубку, и да начнётся наша беспощадная схватка? Не побрезгуете чокнуться со мной?
— Если это не безумная попытка меня убить, — Мод грустно улыбнулась, — то ты ещё интереснее, чем я считала. Жаль, очень жаль, Максим, что ты не хочешь быть на нашей стороне.
Бокал в её руке исчез, зато появились два тяжёлых хрустальных кубка (и зачем я вообще сказал это слово?), наполненных тёмно-красным вином.
— Это не кровь, — уточнила Мод. — Это великолепное вино. Лозы на Ровиане дают прекрасные урожаи.
Я пожал плечами, подошёл, взял из её руки тяжёлый кубок. На всякий случай всё же понюхал.
Кровью не пахло.
Я выпил вино залпом, не боясь опьянеть. Мой организм извлечёт из перебродившего виноградного сока какую-то пользу, да и алкоголь — это энергия в чистом виде.
А потом, выпустив кубок, я оторвал Мод руку в локте.
Она не была в «рассогласовании», как Иван во время схватки в Гнезде. И её тело оказалось столь же мягким и податливым, как обычное человеческое.
Мод захохотала, отступая. Из культи брызнуло красным — и тут же кровотечение остановилось. Затем стремительно выросла новая рука. Мод пошевелила пальцами и весело спросила:
— Мальчик, ты всё-таки дурак?
— Факт, — сказал я.
И провёл пальцами оторванной кисти по экрану энергетического подавителя. Нет, не убирая поле.
А накрывая им круг целиком, распространяя над кораблями, убирая крошечную зону, где мы находились.
Я не знал, сработает ли это. Я думал лишь о том, что Прежние, при всей их мощи, в каких-то вопросах удивительно консервативны. И этот прибор с сенсорным экраном может управляться так же, как обычный игровой планшет или старые смартфоны.
Но для гарантии я всё же предпочёл сделать это рукой Мод.
Случилось всё и сразу.
На экране «шайба» превратилась в круг. Прибор издал тихий свистящий звук, и экран погас.
Мод закричала, прижимая ладони к лицу. Одна ладошка ещё не доросла до полноценного размера, и её трясло, будто Прежняя давала сама себе пощечины.
А на полу салона возникла огромная, отвратительно выглядящая груда плоти.
Словно десяток голых человеческих тел — мужских, женских, детских, — переплелись и сплавились в немыслимой оргии. Из женского живота торчала мужская ладонь, лысая старческая голова поросла десятком ушей, вместо женского лица выпирала детская задница. Всё это тряслось, дёргалось, шевелилось, пыталось ползти во все стороны одновременно, на ковры сочилась кровь, слизь, мерцающая синяя жидкость, похожая на гель внутри Продавца. Пахло — океаном, сырым мясом, дерьмом, озоном и мазутом. Рты человеческого конгломерата — те, что были свободны, — шептали:
— Дура, дура, убей, убей…
В общем, это походило на оживший фрагмент картины Босха.
Но это была всего лишь основа Прежней. Её «корень», как называл это Ана.
Мод бросилась на меня с криком:
— Jeg vil drepe deg!
Её рука уже отросла полностью, а тело вошло в защитное рассогласование.
Она все ещё была Прежней.
Но Прежней, чьё мягкое беззащитное брюхо колыхалось сейчас передо мной.
Я хорошо помнил рассказ про то, что Прежние существуют в двух мирах — нашем и оборотном, что Прежний в нашем мире — это лишь щупальце, рубить которое бесполезно.
Но связь двух составляющих Прежнего (теперь я видел, каковы их корни, и эта мерзость будет преследовать меня всю жизнь) — это продукт высоких технологий. Энергетический подавитель оказался палкой о двух концах, он выбросил из оборотного мира изнанку Мод. О, если бы он продолжал работать, то Мод стала бы полностью беспомощна, но подавитель — какая неожиданность — подавил и сам себя.
И силы к Прежней вернулись.
Но те части её сущности, что всегда были спрятаны в безопасном месте, оказались передо мной.
Я не стал драться с Мод.
Я прыгнул на комок сросшихся человеческих тел.
Во мне не было энергии, чтобы рассечь его силовым полем или сжечь электрическим импульсом.
У меня оставалось лишь здоровенное мощное тело, полный комплект Изменений и избыток ненависти.
Выпустив ядовитые когти, я распорол живот одному из тел и вырвал оттуда… о, нет, не кишки — детскую голову, бешено вращающую глазами и пытающуюся меня укусить! Голова была на длинной шее, сильной и гибкой, будто питон. Я едва перерезал её когтями, а уже потом раздавил голову в ладонях. Кудрявые светлые волосы смешались с кровью и мозгами на моих пальцах.
Мод закричала и упала на колени.
Всё, что убивало её корни, убивало и её саму.
Но даже эта немыслимая мешанина тел и органов, так внезапно лишившаяся безопасного укрытия, пыталась со мной драться.
Руки, торчащие из самых неожиданных мест, пытались бить и рвать, рты — кусать, ноги — пинаться. Дёргающаяся гора разъярённой плоти…
Я рвал её, будто косатка, кружащая вокруг стаи тюленей.
Мод то вставала, то падала, рывками пытаясь приблизиться и защитить себя. Она выла — жутко, нечеловечески, сквозь вой пробивались слова на языках, которые я знал и которых никогда не слышал.
Прежние — коллективная личность. Вот только я и не подозревал, насколько. В ней было десятка полтора людей, то есть бывших людей, разумеется, прошедших путь от человека к Кандидату (может быть, и через Слугу), а потом удостоенных чести превратиться в Прежнего, стать частью Мод.
— Оставь… оставь… — шептала Мод, подползая ко мне.
Я стоял в горе умирающей человеческой плоти, раздирая на части очередное тело. В лицо мне били кровь и синяя липкая жижа. Я вырвал из тела очередного бывшего человека артерию, каких нет у людей — она была прозрачной, и по ней струился светящийся красный газ. Разорвал зубами и вдохнул — ощутив всплеск радиации. Сомкнул пасть, глотая кровь, нейрогель и энергетический газ.
Мне было всё равно.
Это только вещество и энергия.
Этого полно во Вселенной.
Ничто не имеет ценности, кроме смыслов.
Я вспомнил, как корабли Инсеков стирали в пыль колонию Фрадар. На самой грани дозволенного Высшими, серией точечных ударов и массированным десантом. Я… нет, не я, а высокий бледный юноша, Кандидат, ставший позже частью Мод, которого я только что убил, стоял на скале и смотрел на огненные росчерки, пронзающие чёрные тучи, на горящие дома и сады, фигурки людей, тщетно пытающихся укрыться и сгорающих на бегу… Фрадар был образцовой колонией для ветеранов, там им возвращали человеческую форму и они жили человеческой жизнью… иногда Прежние играли по-честному. Я стоял, сжимал кулаки и ненавидел.
