– Я этого не видел, но мои люди сказали, что твой клинок проткнул его насквозь. К тому же Роберт определенно не всплывал из воды, – заметил Артвейр.
– Сейчас ни в чем нельзя быть уверенным, – возразил Нейл. – В Вителлио и Данмроге я сражался с человеком, который не мог умереть. В первый раз он едва меня не убил. Во второй я отсек ему голову, однако он продолжал шевелиться. В конце концов мы разрубили его на сотню кусков и сожгли их. Один друг рассказал мне, что таких существ называют носчолками и они могут существовать благодаря тому, что закон смерти нарушен. Конечно, я не большой знаток носчолков, но я сражался с одним из них и почти уверен, что принц Роберт из их числа.
Артвейр выругался на языке, которого рыцарь не знал, а потом они долго молчали, пока по три раза не приложились к бутылке. Это было обычной паузой для разговоров о сверхъестественных вещах – по крайней мере за выпивкой.
– Ходили такие слухи, – наконец сказал герцог, – но я им не верил. Роберт всегда славился нездоровыми наклонностями, а люди любят преувеличивать.
Нейл снова выпил. Теперь напиток казался ему добрым старым другом, который делится с ним единственным одеялом в холодную ночь.
– Вот что мы упустили, – продолжил он. – Наверное, он велел своим людям убить Энни или взять в плен, как только она войдет в ворота. А потом ему осталось лишь сделать так, чтобы мы не заперли его или не разрубили на куски. Роберту нужно было заставить меня напасть, что ему удалось в лучшем виде.
– Верно, но судьбу Энни ты все равно не мог изменить.
– Если только он не приказал ждать до его возвращения, – возразил Нейл. – Такой план кажется более разумным. Вот он вернется, тогда ловушка и захлопнется.
– Да, – согласился Артвейр. – Звучит разумно. Однако Энни не так уж беспомощна. Готов поспорить, Роберт не знает, на что она способна. К тому же с ней пятьдесят надежных солдат.
Над водой разнесся мелодичный звон вечерних колоколов. Окно в башне Пеликана оставалось темным.
– Энни может некоторое время сопротивляться, если найдет подходящее место для обороны. Но они могли подсыпать ей яду. Или пустить стрелу в глаз.
– Не думаю, что ее отравили, – покачал головой Артвейр. – В башне все еще темно. Значит, она мертва, попала в плен или по какой-то еще причине не добралась до замка. В любом случае наш долг очевиден.
– И в чем он состоит?
– Мы должны немедленно нанести удар. Наверняка слух о том, что случилось с Робертом, уже распространился. Даже если он выжил, все считают его мертвым. Если мы дадим ему время вернуться, все пропало. Так что нужно ударить, пока мы еще можем.
– И куда нам следует направить наш удар? – спросил Нейл.
– На Торнрат. После того что Энни сделала со мной сегодня утром, я склонен верить ее пророчеству касательно барона Файла и лирского флота. У нас есть два дня для того, чтобы захватить Торнрат. Если у нас получится – и если Файл прибудет, как она предсказывала, – у нас появится возможность овладеть Эсленом и спасти Энни.
– Если только она еще жива.
– А если нет, мы за нее отомстим. В любом случае, я не потерплю на троне Роберта – думаю, как и ты.
– Разумеется, – ответил Нейл, поднимая бутылку.
Напиток превратился в прилив, делающий его гнев сильнее, ночь темнее, а воду глубже.
– А мы можем захватить Торнрат?
– Возможно, – ответил Артвейр. – Однако победа дорого нам обойдется.
– Ты позволишь мне повести войска?
Артвейр встряхнул бутылку и припал к горлышку.
– Я намеревался так поступить – ведь у тебя был меч Рока. Там узкий подступ, и этот клинок мог бы многое упростить. Но теперь…
– Я все равно хотел бы, – настаивал Нейл. – Я воин. Я могу убивать. А в стратегии разбираюсь плохо. В отсутствие Энни это лучшее применение моим силам.
– Ты почти наверняка погибнешь, сказал Артвейр. – И Энни решит, что я послал тебя на смерть ей в отместку. Я не могу этого допустить.
– Я не слишком привязан к жизни, – признался Нейл. – И меня не особенно волнует, что подумает ее величество, если она все еще в состоянии думать. Именно она поставила меня в такое положение. Я уже устал от поражений и необходимости жить дальше и страдать. Позволь мне возглавить набег, и я напишу для тебя записку, чтобы показать любому, кого это заинтересует. Думаю, таковых не найдется.
– Твоя репутация даже лучше, чем ты думаешь, – заверил его Артвейр.
– Тогда позволь мне еще более упрочить ее и продолжить жизнь в песне, – ответил Нейл. Мне не нужен волшебный меч. Дай мне несколько копий и надежный меч, который не сломается от первого же удара. И подбери мне отряд людей, которые любят смерть, и я добуду для тебя Торнрат.
Артвейр протянул ему бутылку.
– Как пожелаешь, сэр Нейл, – сказал он. – Я не стану на пути хорошего человека, который сам выбрал свою судьбу.
ГЛАВА 8
ГАДЮКА БЛАГОВОСПИТАННАЯ
Хесперо улыбнулся и встал со стула.
– Прайфек? – вскрикнул Эхан.
– Похоже, ты огорчен, – заметил Хесперо, приподняв бровь.
– Скорее, удивлен, – быстро ответил Стивен. – Сэр Элден дал нам понять, что нас ожидает скромный сакритор.
– А я и есть сакритор, – усмехнулся Хесперо, поглаживая бородку. – А также фратир, патир, песлих и агреон.
– Конечно, ваша милость, – подтвердил Стивен. – Однако обычно человек известен под своим самым высоким титулом.
– Да, в целом верно, но многое зависит от цели. – Он нахмурил брови. – Брат Стивен, ты не рад меня видеть?
Стивен заморгал.
НАБЛЮДЕНИЯ ПРИЧУДЛИВЫЕ
И ЗАНИМАТЕЛЬНЫЕ:
КАСАТЕЛЬНО ГАДЮКИ БЛАГОВОСПИТАННОЙ
Пожалуй, самые опасные из всех представителей своего вида, эти гадюки способны быть очаровательными, заманивая добычу сладкими посулами. Это самый необычный вид хищника, убивающий не только для поддержания собственной жизни, но и для развлечения. Присмотревшись к зрачкам сей твари можно заметить, что ледяная жижа, заменяющая ей кровь, застывает в них при взгляде. Этим единственно выдает себя истинная природа гадюки благовоспитанной, однако всякий, кто приблизится к сей твари столь близко, что сможет разглядеть ее зрачки, вряд ли останется в живых.
Только тончайшее знание ее повадок – или, напротив, полное отсутствие такового – дает надежду выжить. Ибо, пока гадюка верит, что ей верно служат, она может сохранять слуге жизнь, чтобы тот выполнил следующий ее приказ. Но если она посчитает, что ее предали, проявится ее истинная натура, и горе той беспомощной синице или жабе, коя узрит вблизи ее ядовитые зубы…
