– Я… ну, не знаю. – Эспер чувствовал, что падает, но не имел ни малейшего представления, обо что споткнулся.
Винна открыла рот, закрыла его и снова начала:
– Сейчас не время. Когда найдем Стивена.
– Не время для чего? – спросил Эспер.
– Ни для чего.
– Винна…
– Ты в упор меня не замечаешь вот уже два девятидневья, – взорвалась она, – и вдруг что-то на тебя нашло, и ты попытался ко мне подольститься.
– Знаешь, довольно трудно говорить о любви, когда вокруг полно народу, – проворчал Эспер.
– Я не ждала от тебя букетов и стихов, – пояснила Винна– Просто взять за руку, что-нибудь изредка шепнуть на ухо. Мы могли бы умереть и не… – Она опустила голову и поджала губы.
– Мне казалось, ты понимала, во что ввязываешься, когда… – Он замолчал, не зная, что собирается сказать дальше.
– Бросилась тебе на шею? – договорила она за него. – Да. Я не собиралась делать ничего подобного. Когда я увидела тебя у Таффского ручья, я подумала, что ты мертв. Что ты умер, так и не узнав о моих чувствах. А когда ты снова оказался жив и мы уехали от всего – от моего отца, «Свиных сисек» и вообще из Колбели… мне стало плевать на последствия, на будущее – на все.
– А теперь?
– И теперь тоже, проклятый осел. Однако у меня появились сомнения насчет тебя. Когда мы были вдвоем, мне казалось, что все замечательно. Правда, большую часть времени я ничего не соображала от страха, но если отбросить это, я в жизни не чувствовала себя такой счастливой. Как если бы ты дал мне все, о чем я мечтала: приключения, любовь и сладостные ночи. Но стоило другим людям возникнуть рядом, и я вдруг стала для тебя кем-то вроде надоедливой младшей сестры. А потом появилась она, куда больше похожая на тебя, чем я когда-либо могла бы стать…
Он перебил ее.
– Винна, неужели тебе не хочется нормальной жизни – дома, детей?
Она фыркнула.
– Спасибо, я лучше подожду заводить семью, пока мир не передумает рушиться.
– Я серьезно.
– Я тоже. – В ее зеленых глазах появился вызов. – Ты хочешь сказать, что я не смогу получить всего этого с тобой?
– Я никогда всерьез об этом не думал.
– Иными словами, сейчас ты делаешь со мной то, о чем не задумывался?
– Э-э… Получается, так.
– Ну, так давай закончим этот разговор, то-то ты обрадуешься.
Повисло неловкое молчание.
– Ты для меня вовсе не сестра-надоеда.
– Нет, конечно. Меньше часа наедине, и ты уже готов залезть мне под юбку.
– Я лишь сказал, что счастлив снова остаться с тобой наедине, и все, – попытался оправдаться Эспер. – Просто вдали от остальных. И это совсем не то, что ты подумала. Я лесничий и никогда не был никем другим. Потому что больше ничего не умею. Я работаю один, как мне хочется, и у меня получается. Я не вожак, Винна. Я не так скроен. Вчетвером уже было довольно плохо. Впятером – почти невыносимо.
– Мне не показалось, что ты расстроился, когда появилась Лешья.
– Я говорю не о ней, – с отчаянием сказал Эспер. – Я пытаюсь кое-что тебе объяснить.
– Продолжай.
– И вдруг нас стало пятьдесят, и я просто не знал, что мне делать. Я не рыцарь и не солдат. Я работаю один.
– И при чем тут я?
Он сделал глубокий вдох, чувствуя себя так, будто он собирается нырнуть в очень глубокий пруд.
– С тобой – вдвоем с тобой – это словно я один, только еще лучше.
Винна удивленно посмотрела на него.
Эспер увидел, как у нее на глазах выступили слезы, и его сердце упало. Он знал, что хотел сказать, но ему явно не хватило слов.
– Винна… – начал он снова.
Она предостерегающе подняла вверх палец.
– Тсс! Это лучшее, что ты мне сказал за очень долгое время – может быть, за все время, – поэтому лучше заткнись.
Эспера охватило невероятное облегчение. Он последовал ее совету и замолчал.
Пошел сильный снег, но лесничий не боялся, что тропу заметет: он мог бы потерять след одного или двух слиндеров, но не нескольких сотен, прошедших тут. Кроме того, люди-звери оставили не только отпечатки ног, но и кровь и изредка трупы. Возможно, слиндеры не испытывали страха или боли, но умирали они как и все остальные.
Несколькими часами позже дневной свет сдался без боя, свинцовый цвет потускнел до черноты, с неприятным обещанием сильного мороза. Эспер и Винна зажгли факелы. Снег пошел сильнее, и пламя возмущенно зашипело.
Хотя Эспер не желал этого признавать, он устал, так устал, что его колени дрожали, сжимая бока Огра. Винна не жаловалась, но он видел, что она тоже едва держится в седле. День выдался длинным, и почти все это время они играли в прятки со смертью, а от таких испытаний и железо рассыплется.
– Как ты там, еще держишься? – спросил Эспер.
– Снег засыплет следы, если мы остановимся. – Винна вздохнула.
– Не настолько, чтобы я не нашел тропы, – возразил Эспер. – Даже если не будет больше тел, есть сломанные ветки, ободранная кора деревьев… я могу пройти по ним.
– Мы остановимся отдохнуть, а они тем временем убьют Стивена.
– Если все так, как мы предполагаем, они его не убьют.
– А если мы ошибаемся? Вдруг они решат вырезать ему сердце в полночь?
– Возможно, – не стал спорить Эспер. – Но ты правда думаешь, мы сможем ему чем-то помочь, если найдем его сейчас, измотанными и обессилевшими?
– Не сможем, – согласилась Винна. – Так ты поэтому хочешь остановиться?
– Да, – подтвердил Эспер. – Я не рыцарь из детских сказок, готовый умереть только потому, что так полагается. Мы спасем Стивена, если я буду уверен, что у нас будет приличный шанс сделать это и остаться в живых. А сейчас нам необходимо немного отдохнуть.
Винна кивнула.
– Да, – сказала она. – Ты меня уговорил. Хочешь встать лагерем прямо здесь?
– Нет, позволь тебе кое-что показать. Это немного впереди.
– Чувствуешь зарубки? – спросил Эспер.
Он пошарил рукой в темноте и нащупал попку Винны.
– Да. И следи за своими лапами, старый медведь. Я совсем не такая добрая, как ты думаешь, особенно если учесть, что ты снова заставил меня лезть на дерево.
– На это должно быть проще забраться.
– Проще. А кто сделал зарубки? Они старые и уже зарастают корой.
– Да. Это я их вырезал, еще мальчишкой.
– Так ты это давно задумал!
