– А ещё мы с папой, недавно ходили на авиашоу. Вы не представляете. Самолет почти над нами пролетел, я даже услышал как пилот что-то крикнул.
– Это ты придумал?
– Нет, у папы спросите. Я если придумываю, то предупреждаю, что сам придумал.
Он довел её до двери суда.
– Ну, всё беги, ты и так мне очень помог. Спасибо тебе, – улыбнулась она.
– До свиданья, – сказал мальчик и вприпрыжку побежал со ступенек.
Воронцова проводила мальчишку взглядом ещё раз улыбнулась и открыла дверь.
Прихрамывая добралась до кабинета и перерыв закончился. Она села за стол и открыла материалы дела. Фотографии, двое детей, мальчики придушенные собственным отцом. Судья снова надолго задумалась.
1. Много лет назад
– Танюха, ну-ка быстро за водой сходи! Нанеси полну кадку! – прикрикнула мать.
– Мне уроки нужно делать, пусть Мишка сходит!
– Я кому сказала?! Тебе сказала или Мишке. А ну живо!
Со вздохом Татьяна кинула помаду на подоконник, где примостила маленькое зеркальце и пошла за ведром. Ленка с Дашкой уже наверняка ждали под ивой. Но теперь, пока воды не принесешь, мать не отцепится.
У колонки Таня схватила два полных ведра и потащила ко двору. Туда-сюда несколько раз. Вёдра больно давили руки, но кому это нужно.
– Хватит что ли? – глянула на мать.
Та смерила строгим взглядом дочь и недобро прищурилась. Лицо её не то чтобы непривлекательное, бесцветное, грубоватое. И фигура большая, с жирком. Но Татьяна не в неё, в отца пошла, тот щуплый был, мелкий, чернявый. Словно цыган.
– Уже намылилась куда?
– В клубе кино. Приключения, – плаксиво протянула Татьяна.
– А уроки?
– Всё сделала, – поспешила соврать.
– Ну, смотри, если двойку получишь, отлуплю как Сидорову козу.
Вообще мать добрая, это она так, для строгости брови супит. Может, конечно и отлупить сгоряча, но это не по злобе и не от большого к побоям желания. А так, для полного воспитания. Часто Танюха взбучку получала, но на мать никогда не обижалась, понимала – раз бьет, значит за дело. Вот если бы без дела, тогда обидно. Порой Мишка начудит, а Таньке получать. Вот тогда, несправедливость остро чувствуется.
Девчонки уже заждались, уходить собирались, Танюха окликнула.
– Слава тебе Господи, пришла. А мы уже думали сами идти. Кино вот-вот начнётся.
– Я что виновата, мать воды заставила принести.
Пошли быстро, чтобы к началу успеть.
У клуба людно. Петька Михеев с дружками прохаживаются, показывают большую свою значимость. Мол, мы тут всем заправляем.
Петька – парень бедовый, Татьяне нравился. Только ему уже за двадцать, недавно из армии пришел. Как был заводила среди пацанов местных, так статуса своего не потерял. В посёлке каждая девчонка о Петьке мечтает. Татьяна к армии его поклонниц примкнула добровольно. Правда там не армия, скорее небольшой отряд, но и этих хватало для того чтобы Петьке в позы становится. Ходит гоголем, всеобщей любовью наслаждается.
Когда-никогда на которой девке взгляд горделивый остановит, уж тогда радуйся. Сам – Петька Михеев внимание обратил. Девки и радовались, что им оставалось? Если ещё и погулять позовёт, так это вообще, считай почти – счастье неземное. Остальные же в страданиях да в слезах остаются.
Вот так и Татьяна, в свои тринадцать не по годам развита оказалась. Там и грудь высокая и бёдра округлые, и лицом бог не обидел, и во взгляде огонь недетский. Как и все деревенские девки, на Петьку смотрела словно на ангела во плоти. Умом то понимает, что парень не по ней, а сердцем тянется. Бывало и взгляда не прячет, так залюбуется.
Может и заметил Петька эти её взгляды, тоже поглядывать стал. Тут у клуба, прямо перед всей толпой что собралась, подошел.
– Привет девчонки!
Подруги зарделись, каждая на свой счёт внимание такое приняла.
– В кино собрались? – Петька ухмыляется и на дружков посматривает. А те только знай зубы скалят, да подначивают.
– Фильм говорят ничё – про любовь, – Дашка осмелела.
– Ну, пойдёмте. Можно вместе сесть, рядышком.
Девчонки заулыбались, за локти друг друга дергают и в клуб пошли, а Петька с дружками за ними.
Весь сеанс Петька в шею Танюхе дышал, то на плечо руку положит, то уберёт. А девчонка словно печка, раскраснелась вся от внимания неожиданного. В голове ощущение счастья. Петька что-то приятное шепчет, какое тут кино, знай только, прислушивайся.
– Ты Танюха красивая очень. Хочешь со мной гулять?
Кивнула Танька и быстрым взглядом в глаза ему заглянула. Там в глазах, только огонь и увидала. Страшно стало. Ощущение необычное, новое. Вот он сидит рядом, самый красивый парень в селе и говорит ей, только ей, что она красивая. Да за такие слова она что хочешь…
– После кино приходи на угол тропинки, какая за огородом у Макаровны. Знаешь?
Кивнула.
– Придёшь?
Снова кивнула.
После этого Петька отсел, стал с дружками о чём-то шептаться.
Как с подругами распрощалась, нырнула в кусты рядом с домом Макаровны и пошла по тропинке. До угла огорода дошла, только осмотрелась, Петька из темноты показался.
– Погуляем маленько?
– Давай.
И пошли они в поле, к лесополосе.
2
После того гулянья Петька Таньку замечать перестал. Будто и не было ничего в ту ночь в лесополосе. Словно и не целовал, и в любви вечной не клялся. Она сначала думала так нужно, чтобы ни кто не знал об их встрече. Немного погодя понимать стала, он с ней просто погулял, ради забавы что ли, ради того чтобы ещё одну победу себе приписать. Стала Танька понимать, что не нужна она ему вовсе. Никогда он её не любил и не восхищался.
А как поняла, жизнь за окном совсем её перестала интересовать. Притихла девчонка в своей комнате и нос наружу не кажет. Подружки приходят, зовут, уже и мать стала смотреть искоса, не поймёт ничего. Видит что-то не так, а что – не понимает.
– Доча, – зашла мать как-то в комнату, – ну что ты всё сидишь, точно гвоздём платье приколотили, пошла бы погуляла. Вон и девчонки твои зовут. Заболела никак? Что-то настроение твоё мне в последние дни не нравится.
– Не хочу, – отмахнулась Татьяна.
Однажды так скрутило её, что кричать хотелось, но смолчала. Подумала себя жизни лишить. Сила неведомая страхом голову, а бездействием руки ноги сковала. Утром как-то встала Татьяна, да так тошно сделалось, что в кухню выбежала. Там мать у плиты возится, но дальше бежать сил не было, тут прямо на пол и вырвала. Мать на Татьяну тогда посмотрела как-то по-особому, но ничего не спрашивала. Мало ли, с кем не бывает.
