Да и десять комплектов посуды на длинном столе, заляпанном кровью, тоже не пройдут мимо. Похоже, что роду Мияки здорово придется попотеть, очищая своё имя от пятна, которое оставит наследство Мэнэбу.
Надо же, в одном из богатых домов Токио образовалась банда людоедов…
— Там было плохое, Киоси. Тебе не надо было этого видеть. Жизнь у тебя долгая, ещё насмотришься всякой грязи, — проговорил я. — Двигаем живее, дорогой товарищ. Сегодня ты здорово мне помог!
— Рад стараться, босс, — проговорил тануки, вытягиваясь в струнку.
Глава 22
Японская общественность забурлила, когда наружу вылезли тайны из полуразваленного сарая аристократа. Госпожа Наоки Хикамару стала звездой расследования. Она даже прекратила появляться возле школы, всецело занятая делом «десяти каннибаллят». «Пожиратели хининов» — как их окрестила пресса, ведь все сорок две головы в подвале имели веточку сакуры на щеке.
Самой главной версией случившегося было безумие хозяина поместья. Его девять слуг пали жертвой приступа сумасшествия. Мияки Мэнэбу сначала зарезал собственного управляющего, а затем и остальных слуг, которые от ужаса набились в одну комнату.
Увы, сам аристократ не ожидал того, что его опьяненные кровью псы бросятся на обезумевшего хозяина поместья. Умерли все, даже собаки, которых пришлось пристрелить после того, как нашли в их будках обглоданные человеческие кости.
Вот такой вот печальный финал настиг одного из отпрысков старинного рода Мияки. И если честно, то ни капли не жалко ни его, ни его слуг. Эти твари спокойно убивали людей, жрали их, и вряд ли хоть один чувствовал угрызения совести. Вряд ли кто из них задавался вопросом «тварь я дрожащая или право имею?» Они сделали свой выбор. И если бы не ниндзя, то я бы и сам со временем добрался до них, чтобы поинтересоваться — куда подевался Фудзияра Сато?
Новости про главу рода Мияки дошли и до императорских ушей. Недолго думая, император выдал указ лишить род герба, родных — лишить испачканной фамилии, а все имущество перечислить в государственную казну. На поднявшийся было ропот аристократии император с достоинством ответил, что этот пример будет показательным для каждого, кто посмеет опуститься до уровня животных.
Когда же его спросили — чем виноваты родные, то ответом было указание на то, что они слишком мало заботились о главе рода. Если бы заботы было больше, то всех смертей хининов можно было избежать. Ведь это не война, это мирное время, просто кто-то возомнил себя выше остальных людей.
Гвалт не стихал несколько дней. Общественность была слишком смущена случившимся, чтобы так просто взять, да и забыть о произошедшем. Мы же затаились и не отсвечивали. Собирали информацию о происходящем и отфильтровывали, чтобы вовремя заметить возможное упоминание о белобрысом хинине. Но ничего такого не было. Меня как будто не существовало в последний день жизни десятерых каннибалов.
Я же ходил на уроки, как ни в чем не бывало. Ходил, учился, старался не цапаться с Сэтору и после уроков задерживался на репетицию с Кацуми и Исаи.
Киоси в красках расписал собственное участие в операции так, что я будто и вовсе не при делах был, а только спал и проснулся лишь для того, чтобы покинуть поместье. Да ещё полдороги он тащил меня на себе, так как я не хотел просыпаться. Пришлось дать ему промеж ушей, чтобы память вернулась в нормальное состояние, а не забивалась досужими домыслами.
Сестру Сато, конечно, жаль. Не дождется она брата из Токио, не получится им объединиться. Увы, но её, как и всех остальных родных убитых хининов, уведомили о произошедшем — головы достаточно хорошо сохранились, чтобы можно было опознать. Император распорядился вернуть головы родственникам, чтобы те могли провести похороны своих несчастных родных. Всю оплату похорон император распорядился произвести из средств бывшего рода Мияки.
Связываться с Минору Сато я пока что не стал — у неё и без меня хлопот хватало. Да и светиться лишний раз в этом деле не хотелось. Поставил себе напоминание о том, что позже надо будет обязательно принести свои соболезнования.
На четвертый день после произошедшего я после школы отправился домой пешком. Захотелось пройтись-прогуляться и чуточку подумать о том, что делать дальше. Я не раз замечал, что во время прогулки приходили хорошие мысли. За шагами мозг расслаблялся и решение глобальных проблем представало в лучшем свете.
Ниндзя пока что молчали. Я даже не замечал за собой наблюдение, хотя уже вошло в привычку вычислять бредущих за спиной людей. Даже Асиру Накагава прекратила показываться на мои глаза. Похоже, что последнее задание будет самым сложным. А если я не выполню его, то вряд ли кто даст за мою жизнь ломаную йену.
Что мне припасли эти «воины ночи»? Какую пакость они затеяли, чтобы чужими руками натаскать каштанов из огня?
Я мерял улицы шагами, размышлял о происходящем. Выходило так, будто я снова вернулся в старое время, когда уничтожал одних плохих ради довольства и хорошей жизни других. Возможно, клану ниндзя заказали этих аристократов другие кланы, потому что убитые чем-то мешали существованию последних.
Опять интриги, договоры, заспинные игрища. Бояре дерутся, а у холопов чубы трещат. Всё как всегда, всё как везде. Если у тебя есть власть, то ты можешь послать кого-либо выполнить то, что эту власть укрепит и увеличит. И власть становится тем самым заразным наркотиком, который требует всё больше и больше.
Но не всем этот наркотик по карману — когда его потребление превышает границы, то появляются такие, как я. Таким как я насрать на количество власти в руках одного человека. Перед такими, как я, есть лишь цель — чтобы всё было по справедливости. Обманул кого? Получи по хлебалу и не обманывай впредь. Обманул ещё раз? Вот тебе перелом руки с последующим прогнозом плохой погоды. Обманул в третий раз? Тогда вперед — рассказывай о своих обманах апостолу Петру и умоляй охладиться в раю, после адской сковородки.
С такими мыслями я встал в конец очереди за томорокоси. Это жареная кукуруза. Початки кукурузы жарят на углях и подают нанизанными на палочки с соусом мисо, сливочным маслом или соевым соусом. Чем-то томорокоси напоминали мне питерское метро, возле которого смешивались запахи шавермы, шашлыка и вареной кукурузы. Этакая легкая ностальгирующая нотка вкупе с приятным вкусом.
Постепенно очередь двигалась. За мной пристроилось ещё семь человек. Я смотрел, как приближается лоток с томорокоси, ещё пять-шесть минут и я буду возле него. В это время я заметил, как к очереди подходит женщина с округлым животом. На её щеке тоже была отметина в виде веточки сакуры. Чуть испуганно она посмотрела на лоток и на нас.
Женщина двинулась было к концу очереди, когда я её окликнул:
— Госпожа, вставайте на моё место! Я займу ваше. Мне не к спеху, а вам всё равно ближе будет.
Теперь испуганный взгляд достался уже мне. Мало того, что испуганный, так ещё и затравленный, как будто женщину всю жизнь били, колотили, об неё вытирали ноги. А теперь, когда она носит в себе ребенка, то вообще боится даже лишний раз вздохнуть в чужую сторону.
