Возле выхода он остановился и попытался сотворить что-то вроде оммёдо. Тут же вторую руку поразила новая игла. Новый вскрик и последний из живых исчез.
Ощущал ли я себя Леоном-киллером? Да нет, мне просто повезло, что ребята недооценили меня. Знай, кто перед ними — сразу бы запустили не только топорами, но и колдовством. Вот тогда бы пришлось несладко.
— Я занял! — выскочил из подъезда хинин со скомканными бумажными деньгами в руках. — Я занял! Не убивайте мою…
Он осекся, глядя на открывшуюся картину.
— Здарова, атец, — сказал я ему. — Хорошо, что ты занял… Значит, любишь свою дочь. А теперь отдай обратно и… И похороните эту падаль, а то вонять будет.
— Кто ты, герой в маске? — спросил Сибата.
— Неважно, Сибата-сан. Один из Хино-хеби, кто защитил свою территорию. Мы скоро нападем на Тораноаши-кай, чтобы вырезать их всех под корень. До новых встреч.
Сибата упал на колени и начал благодарно кланяться, но я только махнул рукой.
Всё-таки я помог не только ему — одной стычкой ещё больше разжег вражду между группировками. А когда враги сражаются между собой, то стоит только постоять в сторонке, чтобы потом подойти и взять оставшихся ослабевших живых голыми руками.
Ну, и за хининов было обидно… А ещё я опаздывал в школу…
Глава 3
Я всё-таки опоздал на урок. Показываться перед учителем и наблюдать за смешками ребят не хотелось, поэтому я решил немного погулять до второго урока. Пусть заработаю плохой балл, потом как-нибудь исправлю.
Сидя на скамеечке у школы, я ожидал окончания урока. На улице было по-майски свежо и приятно. Скоро июнь, а там загар, а там девчонки на пляже, а там…
— Такаги-сан, почему вы не в школе? — раздался голос учительницы физкультуры Минори Икэда.
— Да вот, помогал бабушке перейти через дорогу и слегка опоздал. А так как урок уже начался, то не хотелось отвлекать учителя и одноклассников от учебы, — ответил я, вскакивая и легким поклоном приветствуя подошедшую учительницу. — Здравствуйте, Икэда-сан. Вы как всегда обворожительны…
— Да ну вас, Такаги-сан, — отмахнулась учительница. — Вы льстите.
Я льщу? Да она сейчас выглядела так, как будто собралась фотографироваться на школьный журнал. Губки подкрашены, ресницы начипурены, челка начесана волосок к волоску. И полная грудь натягивает ткань футболки и так настойчиво выпирает вперед, словно кричит: «Чего ты птичек рассматриваешь? Сюда гляди! Вот где красота неземная!»
— Икэда-сан, в отношении вас я всегда серьезен.
Вот и запущена игра в намеки и полунамеки. Сексуальная игра, будоражащая кровь порой сильнее петтинга.
— Да, я замечала твердость в ваших словах, — поджала губки Икэда.
— А ваши слова были медом для меня и усладой, — парировал я.
Надо ли говорить, что под «словами» мы оба понимали другое?
— Но вы осознаете, что прогул урока — это существенный проступок? И он может повлечь за собой серьезное наказание?
— Осознаю. От этого моё сердце начинает стучать сильнее, ещё дыхание перехватывает и становится трудно дышать… Возможно, это от предвкушения наказания? Или же от того, что вы находитесь рядом, Икэда-сан.
Учительница оглянулась по сторонам — не слушает ли кто наш разговор. Она присела на соседнюю скамеечку и целомудренно сдвинула ножки, вложив юбку между бедрами. Я чуть усмехнулся, глядя на это. Надо же, сейчас она передо мной делает вид, что сама невинность, а в ту ночь…
В принципе, мне понятно её поведение — на территории школы расположены камеры, поэтому нужно вести себя осмотрительно. Вряд ли кому понравится, что учительница любезничает с учеником, да ещё и демонстрирует свои прелести направо и налево.
— Вот смотрю в ваши глаза и понимаю, что в них нет никаких чувств. Ни сожаления, ни симпатии, ни желания.
— Просто не выспался, глаза не протер. Думал об одной особе… Да-да, одной рукой смотрел на фотографию, другой думал всю ночь напролет.
— Фу-у-у, Такаги-сан, как же это дурно звучит…
— Зато как классно ощущается…
Я подмигнул так, чтобы не осталось никаких недомолвок. На щеках учительницы появился румянец. Она кашлянула и снова попыталась перевести разговор в деловое русло.
— Надеюсь, что вы когда-нибудь увидите глаза, в которых отразитесь в радужном цвете, и ваши глаза вспыхнут радугой в ответ. Такаги, вы же понимаете, что каждый ваш прогул — это проступок?
— Да, и если именно вы будете проводить экзекуцию, то я вряд ли вообще появлюсь в школе. Буду направляться сразу к вам…
— Ох, вы такой забавный. Такаги-сан, а когда у вашего класса будет урок физкультуры?
— Завтра, Икэда-сан. Последним уроком. Если хотите, то я останусь, чтобы помочь вам убрать мячи с площадки.
Она улыбнулась и кивнула.
— Спасибо за предложение, Такаги-сан. Я рада, что вас не затруднит потратить весь вечер на уборку мячей.
После этого она поднялась с места, оправила юбку и проследовала в школу. Мне показалось, что она специально чуть повиливала бедрами, чтобы я мог оценить всю прелесть завтрашней помощи.
Я громко сглотнул. Сделал это так, чтобы Минори услышала. Судя по тому, как она чуть замедлила шаг — учительница услышала меня.
После этого я откинулся на скамейку и закинул руки за голову. Если я всё правильно рассчитал, то кровь якудза Тораноаши-кай вряд ли останется безнаказанной. Когда люди из одной питерской банды влезали на территорию другой, то следовали разборки. Понятно, что из-за такого ничтожного пятна, как семья нищих хининов, не было бы больших проблем, но вот когда укладывают пятерых боевиков, то это уже серьезное нарушение.
Серьезный проступок, как сказала бы Икэда.
И если мне нужно дальше двигаться в деле стравливания двух группировок между собой, то следующий удар стоит нанести по Хино-хеби-кай. И желательно уже другим оружием. Иглы уже засветились в деле с комиссаром и пятеркой раздолбаев, поэтому надо поменять стиль. Что там у Хино-хеби-кай? Длинные кинжалы танто?
Над стенами школы пролетел звонок. «Биг Бен» возвестил, что урок закончился.
Что же, можно отправляться в класс.
— Изаму-кун! — ко мне с улыбкой подошел Масаши Окамото. — Изаму-кун, рад тебя видеть!
— Я тоже рад, Масаши-кун, — ответил я легким поклоном.
Подавать руку я уже отучился. Тут так непринято. Но и кланяться в пояс тоже не стоило — тут целая система поклонов. Как-нибудь расскажу о ней — сам ещё до конца не разобрался.
— Так что с нашей морковью?
— Сидит в темнице, а коса на улице, — пожал я плечами.
— А похожую темницу когда будем опрыскивать от вредителей? Заодно и потренируемся… Может, завтра?
