Со стороны казалось, наверное, что по палубе ладьи пронесся ощетинившийся металлом вихрь. Искусственно, да еще и практически мгновенно, без времени на подготовку, одним лишь усилием воли подстегнутый обмен веществ обернется позже ломотой в мышцах и жутким голодом, но сейчас он давал недостижимую для противника скорость. Один из секретов Ордена, вкупе с вколоченным наставниками мастерством, не оставляли шансов противникам лучшего выпускника последних лет. И летели во все стороны скупые брызги крови – зачем наносить жуткие, но малоопасные и затратные в плане усилий раны, если проще убить врага в одно касание? А уж насколько эстетичной при том будет форма разреза, не столь важно.
Удар, другой, третий… Доспехи у врагов примитивные, легкие, да и не по ним бьет человек, для которого время растянуто и противники едва шевелятся. Горло, лицо, пах, суставы – у людей масса уязвимых и сложных для прикрытия точек. По ним можно бить оружием, а можно просто кулаком с зажатым в нем тяжелым эфесом-кастетом или локтем – чем удобней. Ни секунды не стоять на месте – двигаться и бить! Враги мешают друг другу, не дают стрелять арбалетчикам, со всех сторон перекошенные, залитые потом от страха, вопящие рожи, и Влад рубил и резал, держась на том краю, когда ярость добавляет сил мускулам, но не дает еще кровавой пелене накрыть сознание. Берсерки хороши в сагах, но скатываться на тот уровень для воина Ордена непозволительно. Лишь тогда, когда уже нечего будет терять, не останется выхода, а только желание продать шкуру подороже. Сейчас был явно не тот случай.
В Ордене были рыцари, умеющие драться куда лучше. Уникальная способность, тоже своего рода дар – на подсознательном уровне математически выверять каждое движение, предсказывать место, куда обрушится клинок, где пролетит пуля или стрела, и с точностью автомата парировать, уклоняться, словом, оптимизировать бой. Против такого противника Влад не выстоял бы и десяти секунд, но их на весь Орден не больше десятка. А против нынешних противников доставало и обычной, просто отточенной до предела школы боя. С классическим полетом в одну сторону кровавых брызг, а в другую – выбитых зубов.
Все вышло даже проще, чем ожидал Влад. Серьезных бойцов среди пиратов ему не встретилось – этот народ привык внезапно нападать и устраивать резню, а в настоящем бою показал себя посредственно. Единственно, их главарь пытался, судя по жестам, предложить что-то вроде ритуального поединка. Весьма распространенная традиция у субэтносов. Вот только Влад к таковым себя не относил, а потому, ни на миг не останавливаясь, тупо снес пирату башку и продолжил крушить остававшихся пока на ногах противников. Те, впрочем, драться не жаждали и после гибели вожака сами за борт попрыгали. Разумное, к слову, решение.
В этот момент заработала, наконец, кормовая зенитка. С ней, как оказалось, был спарен небольшой прожектор. Сейчас он пришелся как нельзя кстати, выхватывая из полумрака силуэты лодок, после чего матросы короткими, скупыми очередями превращали их в плавающий по воде мусор. Быстро, четко, жестко, а учитывая, что в реке водятся не только щуки, то и шансов спастись у пиратов было не так много. Те же гавиалы хоть и жрут рыбу, но от свежего мяса, не способного толком защититься, вряд ли откажутся. Кому-то наверняка удалось скрыться в темноте, но не менее шести разбитых огнем лодок Влад насчитал…
Погибших в ночном бою хоронили утром, когда от ночного кошмара остались только не до конца затертые редкие пятна крови да трофейная ладья, пришвартованная к борту. Там, к слову, и зачищать ничего не пытались. Обшарили карманы пиратов, стянули с них оружие и доспехи, а тела по-простому, без церемоний выкинули за борт. Плеснули несколько ведер воды, чтоб не воняло, и все. На большее не оставалось ни сил, ни желания. Отмывать судно будет уже новый владелец – ладью, а с ней вместе и трофеи, решено было продать, а деньги поделить между выжившими в бою и семьями погибших. Суровый, но справедливый закон реки…
Баржа к тому времени уже приткнулась к берегу – на мелководье очищать винт удобней, чем нырять к нему посреди фарватера. Там даже с течением совладать – уже подвиг, здесь же двое матросов справились буквально за четверть часа, просто срезав куски сети. И лишь когда завершили текущие дела, занялись собственно похоронами.
Четверо погибших… Тот вахтенный, которому арбалетный болт не оставил шансов, перебив позвоночник. Спасший всех рулевой. Старик-механик, отражавший абордаж наравне со всеми, и один из артиллеристов. Потому так поздно и заработала зенитка, что первого кинувшегося к ней успели расстрелять арбалетчики с ладьи.
Остальным, кроме, пожалуй, Александры, благополучно пересидевшей атаку в трюме, тоже досталось, но серьезных ранений ни у кого не было. Магистр – тот и вовсе отделался усталостью, не в его возрасте так забавляться. У Влада синяк на половину груди, неприятно, однако совершенно не смертельно, и царапина на запястье. Чиркнул чей-то меч или нож, в горячке даже и не заметил, да и сейчас замотал бинтом, да и только. Остальные тоже отделались, что называется, легким испугом. Словом, довести корабль до ближайшего города проблем не составляло.
А погибших хоронили тут же. В первый момент Влад ожидал чего-нибудь экзотического, вроде груза к ногам – и в воду. Или же по обычаю северян-мореходов сжечь их вместе с той же ладьей. Церковь и к тому, и к другому относилась неодобрительно, однако же и не запрещала. Там, в руководстве, собрались циничные прагматики, понимающие, что ритуалы – это хорошо, но не всегда возможно, а потому каких-либо санкций за подобное не предусматривалось. Тем не менее сейчас похороны провели вполне достойно. И место выбрали хорошее, на высоком сухом берегу, среди высоких мачтовых сосен. Погибшим бы понравилось…
В Ордене, откровенно говоря, изначально не верили ни в Бога, ни в дьявола. С первых дней своего основания он был прибежищем технократов и именно благодаря этому не только сохранил куда большее количество довоенных технологий, чем конкуренты, но и сумел развить кое-что свое, уникальное. Остальные подобными достижениями похвастаться не могли.
Однако не верить и запрещать верить – две разные вещи. Запрета не было в принципе. А когда хоронишь товарищей, хочется все же надеяться, что за грань они уходят не просто в небытие, а… Да не важно куда. Но подспудно остается надеяться, что ничего еще не кончится и там, за чертой, им будет лучше, чем здесь. Пускай даже знал ты их меньше суток, из совместных дел одна рыбалка и один ужин. И один бой спина к спине!
Тела погибших завернули в плотную серую холщовую ткань. Досок, чтобы сколотить гробы, на барже не нашлось. Холстину зашили крупными стежками, после чего опустили в глубокие, вырытые в сухой песчаной земле могилы. Капитан не слишком профессионально, но искренне прочитал молитвы, а потом их забросали сверху землей. Полчаса – и от людей, еще недавно живых, веселых, остались только грубые деревянные кресты с выжженными именами. Человеческая злоба и алчность вновь забрали чьи-то жизни. Не самые худшие жизни на этой несчастной планете…
– На философию потянуло? – спросил Влада магистр через пару часов, когда они уже вновь неспешно чапали вниз по течению. К тому моменту Влад, которому пришлось из-за радикального сокращения штата машинной команды активно покидать в топку уголек, сидел, привалившись спиной к груде каких-то ящиков на палубе. Нельзя сказать, что несколько минут с лопатой вымотали его безмерно – в Цитадели, будучи послушником, имел он в том числе и наряды в котельную. А та работала как раз на угле – не столь удобно, как на жидком топливе, конечно, однако в точном согласовании с техническими заповедями. В смысле, оно работает – так не трогай и не мешай. Плюс в качестве наказания для провинившихся покидать уголек – самое то. Учитывая же, что послушники – сплошь молодняк, который просто обязан допускать косяки и залеты, поработать лопатой всегда было кому.
