Побуждаемые своими андальскими королевами, Хоары предоставили защиту септам и септонам и дали им позволение ходить по островам и проповедовать Семерых. В годы правления Вульфгара Делателя Вдов на Большом Вике выстроили первую септу. Но когда его правнук Хорган разрешил строительство другой септы на Старом Вике (где в старину проводились вече) – весь остров, подстрекаемый жрецами, поднялся в омытом кровью мятеже. Септу сожгли, септона разорвали на куски, а прихожан утопили в море, чтобы возвратить их к прежней вере. Как утверждает Хейрег, именно в ответ на случившееся Хорган Хоар и начал преследования жрецов.
Также короли дома Хоаров не поощряли налеты и грабежи, и с умалением разбоя появлялось все больше торговцев. Кроме того, под холмами Большого Вика, Оркмонта, Харлоу и Пайка нашлись богатейшие залежи железной, свинцовой и оловянной руд. Потребность железнорожденных в дереве для строительства кораблей оставалась велика, как никогда, но вот возможности брать его силой больше не было. И вместо того им пришлось обменивать на древесину железо. А когда наступила зима и задули холодные ветра, железная руда стала монетой, которой короли из дома Хоаров расплачивались за ячмень, пшеницу и репу для пропитания своих подданных (а также за говядину и свинину к собственному столу). Слова «платить железную цену» обрели совершенно новый смысл... однако многие железнорожденные считали такой порядок унизительным, и жрецы осуждали его как нечто постыдное.
Времена, когда гордость капитанов оказалась наиболее пострадавшей, а права их – попранными, пришлись на годы власти трех Хармундов, которых на островах чаще всего вспоминают как Хармунда Хозяина, Хармунда Торгаша и Хармунда Красивого. Хармунд Хозяин стал первым королем Железных островов, освоившим грамоту. Он собирал книги в своем замке на Большом Вике, привечал путников и торговцев из дальних стран и, кроме того, предоставил защиту септонам и септам.
Его сын Хармунд Торгаш разделял отцовскую любовь к чтению и стал известен как великий путешественник. Он был первым королем Железных островов, который посетил зеленые земли без меча в руке. Проведя отрочество воспитанником дома Ланнистеров, второй Хармунд вернулся в Утес Кастерли, будучи уже королем, и взял в жены леди Лелию Ланнистер, дочь короля Утеса и «прекраснейший цветок запада». В следующей поездке Хармунд посетил Хайгарден и Старомест, чтобы договориться с их лордами и королями о развитии торговли.
Хотя Хармунд II принял Семерых как истинных богов, он продолжал почитать и Утонувшего бога, а по возвращении на Большой Вик открыто говорил о «Восьми богах» и постановил, что статую Утонувшего бога следует возвести у дверей каждой септы. Это не понравилось ни септонам, ни жрецам, и было осуждено и теми, и другими. Попытавшись успокоить всех, король отменил свой указ и объявил, что бог един в семи обличьях... но Утонувший бог присутствует среди них в обличье Неведомого.
Сыновья Хармунда были воспитаны в Святой Вере или, точнее сказать, в том ее своеобразном виде, какой был принят этим королем. После смерти отца на трон взошел старший сын, Хармунд Красивый. Он объявил (как утверждают, под влиянием его матери из дома Ланнистеров, вдовствующей королевы Лелии), что отныне налетчиков будут не почитать, а вешать как обычных грабителей, и открыто назвал соленые свадьбы незаконными, а детей от таких союзов – бастардами без права наследования. Он как раз обдумывал меры по искоренению невольничества на островах, когда жрец, именуемый Сорокопутом, начал проповедовать против него.
Другие жрецы подхватили клич, и лорды островов вняли призыву. За Хармунда стояли только септоны и их прихожане, так что король был низвергнут в течение пары недель – причем почти без кровопролития. Однако вслед за тем начались события далеко не бескровные. Сорокопут собственноручно вырвал язык плененного короля, чтобы тот впредь никогда не смог произносить «богохульства и ложь». Хармунда еще и ослепили, а нос его отрезали, «дабы все люди могли разглядеть чудовище, каковым он является».
Взамен лорды и жрецы короновали Хагона, его младшего брата. Новый король осудил Святую Веру, отменил указы Хармунда, а также изгнал септонов и септ из своих владений. Через две недели все септы на Железных островах были преданы огню.
Король Хагон, которого вскоре все будут звать Хагоном Бессердечным, даже позволил изувечить собственную мать, королеву Лелию. Сорокопут обвинил «Ланнистерскую шлюху» в том, что она отвратила своего мужа и сыновей от истинного бога. Ей вырезали губы, уши и веки, вырвали раскаленными щипцами язык, после чего посадили на ладью и возвратили в Ланниспорт. Племянник королевы, король Утеса, был столь возмущен этим зверством, что созвал знамена.
И разгоревшаяся война оставила после себя десять тысяч мертвецов, три четверти которых были из числа железнорожденных. На седьмой год люди Запада высадились на Большой Вик, разбили в бою войско Хагона и захватили его замок. Самому Бессердечному нанесли такие же увечья, какие ранее пришлись на долю его матери, а затем повесили. Сир Обри Крейкхолл, командующий армией Ланнистеров, приказал стереть замок Хоаров с лица земли. Но прежде его люди занялись грабежом – и обнаружили в темнице Хармунда Красивого. Хейрег отмечает, что Крейкхолл подумывал о восстановлении Хармунда на престоле, но бывший король был слеп, сломлен и наполовину лишился рассудка от длительного заточения. Тогда сир Обри наделил его «даром смерти», поднеся Хармунду чашу вина с маковым молоком. А затем, в порыве глупой самонадеянности, рыцарь сам решил претендовать на трон Железных островов.
Это не обрадовало ни железнорожденных, ни Ланнистеров. Когда весть достигла Утеса Кастерли, король отозвал домой свои военные корабли, предоставив Крейкхоллу самому заботиться о себе. И «король Обри» увидел, как его власть, не поддерживаемая силой и богатством дома Ланнистеров, живо сходит на нет. Менее полугода продлилось его правление, после чего он был пленен и отдан в жертву морю лично Сорокопутом.
Столкновения между островитянами и людьми Запада продолжались еще в течение пяти лет, и война эта, закончившись в итоге вымученным миром, оставила острова сожженными, а железнорожденных – сломленными и обнищавшими. Как раз подступившая зима была долгой и суровой, и вспоминается на архипелаге как Голодная зима. Хейк сообщает, что в ту пору голод унес втрое больше жизней, чем предшествующие сражения.
Миновали века, прежде чем Железные острова воспряли, долго и медленно возвращая прежние силу и процветание. Нет нужды останавливаться на королях, правивших в те мрачные годы – по большей части те были игрушками в руках лордов или жрецов. И лишь изредка встречались правители, походившие на разбойников Века Героев и терзавшие Север по примеру Харрага Хоара или его сына Равоса Насильника из времен отмеченного кровью царствования Голодного Волка.
И разбой, и торговля помогли как исцелить гордость островитян, так и вернуть им прежнюю доблесть. Пусть в наши дни в иных землях и строят более крупные и грозные военные корабли – но нигде в мире нет более отважных моряков. Купцы и торговцы отплывают из Лордпорта на Пайке и из гаваней Большого Вика, Харлоу и Оркмонта, бороздят моря, заходя в Ланниспорт, Старомест и Вольные города, и возвращаются с сокровищами, о которых их предки даже никогда не мечтали.
