Второе скопление островов лежит в Закатном море – к северо-западу, в восьми днях пути под парусом. Там, на обдуваемых всеми ветрами скалах, разве что котики и морские львы устраивают свои лежбища, ибо скалы те чересчур малы для того, чтобы поддерживать существование хотя бы единственного поместья. И лишь на самом большом из этих островков стоит замок дома Фарвиндов, названный Одиноким Светочем – из-за маяка, что днем и ночью ярко горит на его крыше. О Фарвиндах и том народце, которым они правят, рассказывают удивительные вещи. Толкуют, будто бы те ложатся с тюленями и порождают получеловеческих детенышей, а кое-кто разносит шепотки о Фарвиндах-оборотнях, якобы умеющих принимать облик морских львов, моржей или даже волков западных морей – косаток.
Впрочем, про все окраины мира рассказывают подобные байки о странном и таинственном, а Одинокий Светоч – самый дальний уголок из известных нам, если смотреть на запад. За столетия многие отважные моряки оставляли позади свет его маяка, пытаясь отыскать легендарный рай, по слухам, лежащий за горизонтом. Но те из них, кто все же вернулись (увы, далеко не все), твердят лишь о безбрежном седом океане, что тянется без конца и края.
Богатства, которые хранят Железные острова, лежат под холмами Большого Вика, Харлоу и Оркмонта, где в изобилии находят свинец, олово и железо – эти руды и служат главным товаром, вывозимым с островов. Как и следует ожидать, среди железнорожденных много прекрасных мастеров по металлу; кузнецы Лордпорта изготавливают мечи, секиры, кольчуги и непревзойденные латы.
Тощая и каменистая почва островов больше подходит для выпаса коз, чем для взращивания зерна. Если бы не бесконечно щедрое море и не рыбаки, собирающие его дары – железнорожденные непременно голодали бы каждую зиму.
Воды залива Железных людей – дом для огромных косяков трески, сардин, макрели, угольной и ледяной рыбы, скатов и удильщиков. На берегах любого острова отыщутся крабы и омары, а в Закатном море западнее Большого Вика блуждают киты и тюлени, а также рыба-меч. Архимейстер Хейк, родившийся и выросший на Харлоу, считает, что семь из десяти семей на Железных островах – рыбаки. На суше они могут быть бедными и незначительными, но, тем не менее, в море эти люди сами себе хозяева. Так, Хейк пишет: «Человек, владеющий судном, никогда не станет невольником, ибо каждый капитан – король на палубе своего корабля». Ведь их добыча кормит весь архипелаг.
Но даже больше, чем рыбаков, железнорожденные чтут своих пиратов. «Морские волки» – так в былые дни их называли жители Западных и Речных земель, и по праву. Подобно серым тезкам, разбойники часто охотились стаями, пересекая бурные воды на стремительных ладьях и обрушиваясь на мирные поселения и города вдоль побережья Закатного моря, чтобы разорять, грабить и насиловать. Бесстрашные моряки и грозные воители, они внезапно появлялись из утреннего тумана, собирали свою кровавую жатву и, до того, как солнце достигало зенита, исчезали в море на кораблях, загруженных добычей и переполненных испуганными женщинами с плачущими детьми.
Впервые ступить на эту тропу из крови железнорожденных вынудила нехватка дерева – согласно мнению архимейстера Хейрега. На рассвете времен на Большом Вике, Харлоу и Оркмонте было предостаточно густых чащоб, но островные корабелы были столь ненасытны, требуя древесину, что леса, один за другим, были сведены. И у железнорожденных не осталось выбора – только обратиться к бескрайним пущам зеленых земель Вестероса.
Именно там разбойники находили все, чего так не хватало на островах. Но торговать было почти не принято, гораздо чаще добро приобреталось кровью, лезвием меча или острием секиры. И когда налетчики возвращались на острова с трофеями, добытыми подобным образом, то говорили, что «заплатили за них железную цену»; менее удачливым приходилось «платить золотую цену» за сокровища или вовсе возвращаться домой ни с чем. Вот потому-то, по словам Хейрега, грабителей и их деяния превозносили все: и певцы (прежде всего), и простой люд, и жрецы.
Спустя тысячелетия до нас дошло много легенд о соленых королях и пиратах, безраздельно властвовавших в Закатном море, самых бесстрашных, свирепых и необузданных людях из когда-либо живших. Именно так мы услышали о Торгоне Ужасном, Джорле Ките, некроманте Дагоне Драмме, Хротгаре с Пайка и о его призывающем кракена роге, Ральфе-Оборванце со Старого Вика, и обо всех, схожих с ними.
Самую черную славу из упомянутых стяжал Бейлон Черная Шкура, сражавшийся секирой в левой руке и молотом – в правой. Ходят толки, будто бы ни одно сделанное человеком оружие не могло ему навредить: мечи отскакивали от его кожи, не оставляя и царапины, а секиры разлетались вдребезги.
Неужели подобные ему люди действительно ходили по земле? Сложно утверждать с уверенностью – ведь большинство из них предположительно жили и умерли за тысячи лет до того, как железные люди научились писать. На Железных островах грамотность редка и по сей день, а тех, кто обучен ей, зачастую либо высмеивают как слабаков, либо боятся как колдунов. По сути, все, что мы знаем о полубогах Рассветной эпохи, дошло до нас через свидетельства о грабежах и угонах в неволю, описанных рунами Первых людей на Старом наречии.
В те дни земли, разоряемые пиратами, были обильны лесами, но людьми заселены скудно. Тогда, как и сейчас, железнорожденные с неохотой удалялись от соленых вод – своей основы основ, что не мешало им господствовать в Закатном море – от Медвежьего острова и Стылого берега вплоть до Арбора. Хлипкие рыбацкие лодки и купеческие суда Первых людей, которые редко осмеливались выйти в открытое море, ни в коей мере не могли сравниться со стремительными ладьями железных людей – там имелись и большие паруса, и ряды весел. А если сражение велось уже на берегу, могучие короли и прославленные воины падали под ударами налетчиков, как пшеница под косой жнеца. Из-за великого множества таких случаев жители зеленых земель принялись уверять друг друга, будто железнорожденные – демоны, вышедшие из некой морской преисподней и хранимые свирепыми колдунами, а принадлежащее им черное оружие проклято и выпивает души тех, кого разит.
Всякий раз на ущербе осени, когда грозила холодами зима, ладьи отправлялись в набеги за провизией – таким образом, островитяне бывали сыты даже в разгар зимы. Те же люди, что засеивали свои поля, лелеяли их и собирали урожай, зачастую голодали. Слова «Мы не сеем» стали хвастливым девизом дома Грейджоев, главы которого начали величать себя Лордами-Жнецами Пайка.
Разбойники привозили на Железные острова не только золото и зерно, но и пленников, которые впредь становились невольниками у своих поработителей. Среди железнорожденных достойным занятием для свободных людей считались лишь лов рыбы и грабежи, а возделывать землю и бесконечно трудиться на полях, не разгибая спины, должны были невольники. То же убеждение относилось и к горному делу. Хейрег пишет, что невольники, отправленные на поля, еще почитали себя за счастливцев, поскольку большинство из них доживали до старости, и им даже позволялось заводить семью. Чего нельзя сказать о тех, кого обрекли на работы в шахтах – в темных и опасных копях под холмами, с суровыми надсмотрщиками, со спертым и сырым воздухом. Такая жизнь не длилась долго.
