По петляющим среди папоротника рельсам катился к Джо деревянный поезд, который толкали два мальчика: один пыхтел «чух-чух», а другой пищал «ту-ту». Потом вагоны расцепились, и тут же вспыхнула ссора. Бенжамин присел рядом с ними, чтобы наладить мир, и он тут же наступил, как только вагоны сцепили обратно. Джо вдруг узнал поезд: это был его собственный поезд, облезлый поезд из его детства, не попадавшийся ему на глаза многие годы. Джо взглянул на дедушку, тот улыбнулся и пожал плечами: «Подумал, что ты будешь не против». Три девочки сидели бок о бок над одной книжкой; девочка в середине читала вслух двум другим. Одна из боковых попыталась подсмотреть, что там дальше, на следующей странице. Читающая девочка поймала её за руку и удержала, а потом сняла очки, чтобы их протереть. Тут она подняла голову, увидела Джо и застыла. И все дети вдруг заметили его. «Джо, – объявила Лия, представляя его, – это Джо». Тех, кто спал на сене, растолкали. Джо ощущал взгляд каждого из детей. «В них больше любопытства, чем враждебности», – подумал он, но и подозрительности в этих взглядах было достаточно, чтобы он ощутил себя не в своей тарелке.
– Ну как, Джо? – спросил Бенжамин. – Что думаешь обо всём этом? Я здесь уже три месяца. Мы с ребятами тут вполне уютно устроились. В задней части пещеры у нас проточная вода. Всё это идея твоего дедушки. Нам есть за что его поблагодарить.
– Одно время я сюда частенько ходил, – объяснил дедушка. – Мой отец, а твой прадедушка, упокой его Господь, он немножко промышлял контрабандой через границу – в основном бренди, этим тут каждый занимался в те времена – и держал всё своё здесь. Честно тебе сказать, я уж почти позабыл про это место, пока они мне не показали полный хлев детей. Если бы эти солдаты пришли с обыском зимой… Невозможно даже подумать об этом, верно?
– Ну и не думай, Анри, – сказала вдова Оркада, осторожно опускаясь на деревянную скамью. – Никакого смысла думать о том, что могло случиться, особенно раз оно не случилось.
– Может, да, а может, и нет, – ответил дедушка чуть резковато. – Я тебе говорю, Алиса, сегодня – это предупреждение. Я уж сколько раз тебе повторял: надо уводить детей отсюда, и побыстрее. Я могу их отвести. Я знаю эти горы как свои пять пальцев.
– А я тебе уж сколько раз повторяла: никакого терпения у тебя нет и никогда не было, – возразила вдова Оркада. – Нужно подождать верного момента. Думаешь, нам хочется держать детей здесь хоть минутой дольше необходимого? Может, щиколотка у Бенжамина и зажила, а снег сошёл – но вот скажи-ка мне, Анри Лаланд, как мы собираемся провести двенадцать ребятишек мимо этих немецких патрулей? Ты же их видел: они повсюду, да и двое-трое из детей пока ещё слишком слабы для такой дороги. – (Дедушка собирался начать спорить.) – Нет, Анри, тут им безопасней. Ты сам говорил: про это место никто, кроме тебя, не знает. Будем выжидать, как договорились.
– Я только вчера опять был в горах, – поддержал Бенжамин, – искал, как нам пройти. Два-три раза в неделю я хожу туда: изучаю маршруты, по которым ходят патрули, как часто они ходят и когда. Мне всё равно, как хорошо ты знаешь эти горы, Анри, но сейчас пройти нельзя. Один ты, может, и сможешь, если повезёт, но не со всеми этими детьми. Надо ждать. Это всё, что мы можем, – ждать и молиться.
Кто-то дёргал Джо за куртку – он посмотрел вниз. Маленький мальчик схватил его за руку и куда-то потащил.
– Это Михаэль, – сообщил ему в спину Бенжамин. – Он хочет сыграть с тобой в шахматы. У тебя нет шансов.
По росту Михаэля Джо прикинул, что он вдвое младше. Михаэль упал на колени в папоротник и стал расставлять фигурки на плоском камне, служившем шахматной доской. Белые квадратики были подкрашены мелом. Он протянул Джо сжатые кулаки, и тот тоже опустился на колени и постучал по правому кулаку мальчика. Чёрные. Джо обрадовался: чёрными он всегда выигрывал. Джо хорошо играл в шахматы – так хорошо, что Лоран играть с ним больше не хотел, и дедушка тоже. Только месье Ода регулярно его побеждал. Вдруг Джо заметил, что вокруг сгрудились тени: все остальные дети пришли смотреть. Михаэль ни разу не взглянул на него за всю игру. Между ходами он сидел, сложив руки и уставившись на доску, а когда наступала его очередь, делал ход тут же и без каких-либо видимых раздумий. После полудюжины ходов Джо уже хотелось, чтобы это закончилось. Каждая проигранная им фигура вызывала довольный вздох у публики, а через пару минут, когда Джо обнаружил, что ему шах и мат, Михаэль впервые поднял голову и улыбнулся. Джо увидел, как задвигались от улыбки его уши, и не мог не улыбнуться в ответ.
– Ты играешь лучше, чем твой дедушка, – сказал Михаэль. – У него я выигрываю за десять ходов.
Это не слишком утешало Джо, когда они позже шли вместе с дедушкой по лесу. Дедушка ворчал:
– Вечно она спорит, эта женщина. Беда в том, что она ещё и всегда получается права, и от этого только хуже. Она верно говорит: эти их патрули повсюду – вдоль реки, в лесу. Если выйти наверх, то, может, и проскользнёшь в тёмную ночь, но отсюда дотуда ни за что не дойти, с ребятишками-то уж точно. Должен быть какой-то проход, должен.
– Дедушка, – начал Джо, – а почему ты мне не сказал?
– Что не сказал?
– Ты же всё время сюда ходил, да? Почему не сказал мне?
Дедушка остановился и повернулся к нему:
– Потому что она мне так велела, Джо. И она права: не знать – безопаснее. Если уж на то пошло, я могу спросить тебя о том же. Ты же мне тоже ничего не сказал, а?
– По той же причине, – отозвался Джо.
– Вот то-то, – улыбнулся дедушка. – Я горжусь тем, что ты сделал, Джо, и мама бы гордилась. Но дома ни слова – ни полвзгляда. Мы не говорим об этом – совсем. Ни за закрытыми дверями, ни когда вокруг сотня блеющих овец. Я не хочу, чтобы она узнала, Джо. Ты же видишь, как она из-за всего тревожится.
Они прошли ещё немного.
– Этот малыш, Михаэль, – сказал Джо. – Он сказал, что выигрывал у тебя за десять ходов.
– Так и есть, – ответил дедушка. – Но вряд ли его можно назвать малышом. Бенжамин говорит, ему около пятнадцати – почти как тебе. Не очень-то похоже по нему, а? Вот что с тобой делает голод.
Немцы в тот день не нашли в деревне ничего, кроме пары нерабочих ружей. Несколько недель после этого между деревенскими и солдатами держалась ледяная враждебность. Юбер снова издавал непристойные звуки, а Лоран показывал немцам язык – разумеется, когда они не видели. Даже Арман Жолле перестал открывать перед ними двери. Но время залечило эту обиду, и скоро все снова стали вести себя с солдатами как со старыми знакомыми. Опаски стало больше, и пришло понимание, что хоть солдаты и кажутся безобидными, но они всё равно враги, и, когда того потребуют обстоятельства, они будут вести себя как враги.
Джо теперь избегал их всех, даже капрала. Всякий раз при виде немцев он не мог выбросить из головы, что эти люди – охотники. Они охотились за Бенжамином и Лией, за Михаэлем и остальными. Один только взгляд на солдат заставлял его нервничать, так что Джо отдалился от них, не брал у них конфет и не обменивался любезностями.
