– Джо, верно? – спросил он, стряхивая снег с сапог. – Всякий раз как я тебя вижу, ты с этими корзинами. У тебя большая семья?
Джо ничего не ответил.
– Это для мадам Оркада, капрал, – вклинился Арман Жолле. – Она живёт одна, но теперь покупает еды на десятерых. Полагаю, запасается на зиму, как белка. – Он издал высокий нервный смешок. – Чем я могу вам помочь, капрал?
– Сигареты, – попросил тот и повернулся к Джо: – Одну минуту, Джо, я тебе помогу. Там на улице скользко. – Капрал расплатился за сигареты, Арман Жолле пересчитал сдачу как-то уж слишком тщательно и рассыпался в благодарностях, прежде чем проводить их.
Снег летел огромными хлопьями. Капрал настоял на том, чтобы нести обе корзины. Он запрокидывал голову и ловил снежные хлопья языком – и несколько поймал, а потом одна снежинка попала ему в глаз, и он расхохотался.
– Так я чувствую себя прямо как дома, – сказал он. Джо шёл рядом с ним, перебирая в уме возможности выкрутиться из этой ситуации.
– Эта вдова – где она живёт? – спросил капрал.
– Наверху в холмах, за деревней, – ответил Джо и потянулся к корзинам. – Я справлюсь, честно. – Но капрал их не отдал.
– Далеко?
– Километра три – может, четыре.
– Это не так уж далеко, – сказал капрал, и они продолжили путь. – Баварию знаешь? – спросил он. Джо покачал головой. – Это в Германии, на юге Германии. Там я живу, в такой же деревне, вот как Лескён. Там повсюду вокруг горы, тоже почти такие же. Я лесник, Джо, так что тут для меня всё совсем как дома, знаешь ли.
Джо отчаянно пытался придумать, как от него избавиться.
– Если она вас увидит, то я не получу свой мёд, – сказал он. Ход был слабый, но лучше он выдумать не смог.
– Мёд?
– Она мне платит. Вдова Оркада – она платит мне мёдом, и если увидит, что вы несёте корзины, то не даст мёду.
– Я не пробовал мёду с тех самых пор, как ушёл из дома, – мечтательно сказал капрал. – Мёд с акации, с яблоневого цвета – у нас дома был такой. Моя жена – она его делает. То есть делают, конечно, пчёлы, но она заботится о пчёлах. И мои дети – они мёд просто обожают: едят так быстро, что мне везёт, если хоть ложку облизать останется. У меня все девчонки – трое. Представляешь, Джо? Четыре девчонки в одном доме – и я. Ни мёда, ни покоя. – Его лицо внезапно стало серьёзным. – Вот уж не думал, что буду так по ним скучать. Одна из них – она уехала в Берлин работать телефонисткой. Она умница. – Тут капрал остановился и поставил свою ношу на землю. – Тяжёлые они, эти корзины. Тут на пять тысяч человек хватит.
Джо не упустил возможность и схватил корзины.
– Спасибо, – сказал он. – Теперь я их заберу.
– Очень хорошо, – сказал капрал, – но как-нибудь, когда-нибудь я должен попробовать твоего мёда, а? – Сквозь падающий снег он посмотрел на горы вокруг. – Я как медведь: люблю мёд и горы. И снег люблю. В наших горах есть медведи, знаешь? И орлы есть.
– У нас тоже, – заметил Джо.
– Я знаю, я их видел, – отозвался капрал, – и коршунов. Ты когда-нибудь смотрел на орлов в бинокль, Джо?
– Нет.
– Весной, Джо, пойдём с тобой в горы – вдвоём, ты и я, и будем наблюдать за орлами в бинокль, ага? В бинокль можно увидеть орла, как будто он у тебя перед носом – будто можно руку протянуть и потрогать. Это обещание, да? – И капрал развернулся и пошёл прочь.
Попав в тепло фермы, Джо не хотел уходить, и в кои-то веки они вроде бы тоже не хотели его отпускать. Его усадили и дали миску горячего супа, и Джо дул на него, чтобы согреть лицо. Он почти закончил вытирать миску хлебом, когда вдруг понял, что до сих пор никто ничего не сказал. С полным ртом хлеба он посмотрел на одного, на другого – стало ясно: они хотят ему что-то сказать.
– Джо, – начал Бенжамин, – я знаю, ты уже очень много сделал для нас. – Говоря, он медленно прошёл к плите, опираясь по дороге на спинки стульев. Потом повернулся к Джо – его лицо было серьёзным. – И мы не хотим просить тебя.
– О чём просить?
– Нам нужны деньги, Джо, – сказала вдова Оркада. – У нас просто нет денег, чтобы дальше покупать еду. Теперь их в хлеву десятеро. Корова перестала доиться, так что молока больше нет. У меня даже не осталось мёда, чтобы платить тебе. Денег хватит ещё на неделю, и всё. – Она снова откинулась на спинку стула. – Мы можем сделать только одно, Джо. Нужно продать моих свиней. Дети их есть не будут и Бенжамин тоже: их религия это запрещает – а я больше не могу себе позволить их кормить. На вырученные за них деньги мы, наверное, сможем продержаться ещё несколько месяцев. Так что надо их продавать. Но я не продам их кому попало, Джо. Эти свиньи – они для меня как семья. В этой долине есть ещё только один человек, который знает о свиньях достаточно, и это Анри, твой дедушка. В молодости он всегда держал свиней, и у него хорошо получалось. Проблема в том, что он не станет их покупать не видя, верно? И вот что я от тебя хочу, Джо: ты должен привести его сюда. – (Джо посмотрел через стол на Бенжамина.) – За него тебе тревожиться нечего, – продолжала вдова Оркада, – он спрячется и дети тоже. Анри ничего не узнает, а то, чего он не знает, ему никак не повредит, верно? Так что в следующий раз, как пойдёшь сюда с покупками – днём в следующую среду, так? – я хочу, чтобы ты привёл с собой своего дедушку.
– Что ему надо сказать?
– Скажи, что я стала слишком стара и не могу справляться, как раньше, – в этом будет достаточно правды. Что хочешь ему говори, Джо, только приведи.
– Сможешь это сделать, Джо? – спросил Бенжамин.
– Попробую, – ответил Джо.
И он попробовал тем же вечером, пока мама наверху укладывала Кристину.
– Что? Всех сразу? – переспросил дедушка и нахмурился, зажигая сигарету, да так, что задул спичку.
– Она мне так сказала, – ответил Джо. – Сказала, что она слишком старая, чтобы дальше их держать.
Дедушка покачал головой:
– Не понимаю, с чего это вдруг. Что-то не сходится. Она всегда держала там, у себя наверху, свиней, а до того – её папаша. Она любит этих свиней, как собственных детей. Она ни за что бы их не продала, если бы нужда не заставляла – уж я-то знаю. Точно тебе говорю, Джо: если уж она без свиней останется, то ей конец – жить будет не на что.
– Может, ей нужны деньги, – предположил Джо.
– Хотел бы я знать, на что, – задумчиво ответил дедушка. – В конце концов, она там одна, так ведь? Она всю жизнь была так осторожна. Просто не понимаю. Однако, – и он улыбнулся сквозь сигаретный дым, – это первое приглашение, что я получил от неё лет за пятьдесят, так что я уж точно пойду. – Он наклонился вперёд и заговорил тише: – Но не вздумай матери рассказать, Джо. Ей Алиса не нравится, а ещё больше не нравится, что она нравится мне. Есть всякие сплетни про нас со старушкой-вдовой – враньё, конечно, – но я твою мать знаю: начнёт думать всякое. Так что ни слова, ладно?
