Человеку, обладающему моими способностями, легко возомнить себя вершителем судеб, которому дано решать, кому жить, а кому умирать. Стоит мне преступить эту черту, и назад путь заказан – я ничем не буду отличаться от отца. Жестокость нельзя оправдать великими идеями, да и вообще ничем. Поэтому я помогаю лишь тем, кто этого просит, и никогда не действую человеку во вред. А значит, мечты, увы, останутся мечтами.
Ладно, урод, повезло тебе, живи… пока.
– Все в порядке? – поинтересовался Громов со своей неизменной фальшивой улыбочкой. – Что так быстро – операция сорвалась?
Я резко выдохнула сквозь сжатые зубы:
– Напротив, операция прошла успешно. Все, что хотела, я выяснила. В тот день стояла солнечная погода, и Тамара гуляла с ребенком около двух часов. В интересующее нас время женщина как раз проходила мимо заднего двора Муромовых, она слышала звук отъезжающей со стороны улицы машины.
– Звук? Получается, саму машину она не видела.
– Нет, зато видела, как за несколько минут до этого неподалеку кружила старенькая красная «шестерка», принадлежащая некоему Георгию Трубачеву.
В голубых глазах Громова мелькнуло недоверие, просочившееся в голос:
– И это все ты выяснила за две минуты, даже не впадая в транс? Да ты и впрямь мечта всех чокнутых профессоров, изучающих паранормальные явления. Интересно, сколько бы они заплатили за возможность…
– Громов, не зли меня! Разгневанная женщина – это уже оружие массового поражения, а с моими-то способностями!
– Понял, понял, молчу. – Он поднял руки над головой в знак смирения и раскаяния и уточнил: – Мне нет дела до «глухаря» пятнадцатилетней давности, но раз им интересуется Войнич и дело пахнет хорошими деньгами, отныне я твой партнер по бизнесу – помогу чем смогу. Значит, эта женщина, возможно, видела похитителя и, если понадобится, сможет опознать его?
Я предостерегающе цокнула языком:
– Вот этого я не говорила. Она просто знала, что эта машина принадлежит Георгию Трубачеву, а самого водителя не видела – солнце отсвечивало в лобовое стекло. Найди мне его сегодня: выясни фактическое место проживания и вообще все, что получится.
Красиво очерченные брови Громова дернулись, в голосе прозвучало что-то отдаленно напоминающее прежнюю угрозу:
– Звучит как приказ!
– А ты чего ждал, уговоров? Бизнес есть бизнес. Хочешь денег – зарабатывай! Информация мне нужна в течение ближайших двух часов. Надеюсь, мы друг друга поняли, партнер?
Выражение лица полицейского мгновенно стало непроницаемым и деловым:
– Трубачев? Эта фамилия мелькала на страницах дела Малининой. Сейчас посмотрим.
Он нырнул в салон стоящей рядом «Приоры», достал папку, нетерпеливо перелистал отксерокопированные листы и одарил меня озадаченным взглядом.
– Есть такой: Георгий Трубачев, тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года рождения, уроженец Алтайского края. Его допрашивали в числе подозреваемых, но наличие железного алиби мужчину автоматически реабилитировало.
– А как он вообще оказался в числе подозреваемых?
– Личные мотивы. Отец Ларисы когда-то сбил его сына: несчастный случай по вине мальчика – он сам буквально выскочил под машину.
– И… он выжил?
– Да, отделался переломом обеих ног, других подробностей здесь нет.
– Когда это было?
Он сверился с бумагами:
– В девяностом.
– Странный мотив. Разве за такое мстят спустя семь лет?
– А он и не мстил. Георгий Трубачев вместе с семьей гостил у родни на Алтае с тринадцатого по двадцать второе июня. Родственники это подтвердили.
– Тогда выясни, у кого была возможность воспользоваться машиной в его отсутствие.
– Как? Может, он и сейчас где-нибудь в Алтайской области проживает!
– Ну у тебя же свои методы, – ехидно напомнила я. – Я в тебя верю, партнер. Приступай, срок подачи информации остается прежним – два часа.
Громов недовольно поморщился – не привык получать распоряжения, но промолчал и, сунув мне в руки папку с делом, нырнул в машину.
* * *
Войнич был непривычно молчалив. Выяснил, что мне удалось узнать, бросил вскользь, что Громов не похож на того, кто работает исключительно за звездочки, и больше не сказал ни слова.
В Лесогорск мы возвращались в гнетущей тишине.
Несмотря на все вместе пережитое, от него по-прежнему исходили волны негатива в мой адрес. Конечно, далеко не такого резкого, как в самом начале, и все же ощущения были не из приятных. Я улавливала их как радар и поэтому предпочла расположиться на заднем сиденье.
Он это никак не прокомментировал и, кажется, тоже был рад образовавшемуся между нами расстоянию.
На остановке у окраины села стояла встреченная мной в больнице уборщица с большой клетчатой сумкой в руках. Завидев приближающийся джип, она протянула руку – жест, не требующий перевода – пароль любого автостопщика.
– Останови, пожалуйста, – попросила я Войнича, опуская стекло.
Узнав меня, женщина расплылась в благодушной и немного смущенной улыбке – так улыбаются дети, получив неожиданный подарок.
– Еще раз здравствуйте, вам куда?
– В Лесогорск, к сестре еду. – Женщина подошла поближе и просительно посмотрела на меня и Алана. – Подвезете? Я за бензин заплачу.
– Конечно, – в моем взгляде, обращенном на Войнича, наверное, читалась не меньшая просьба.
Не знаю, что он подумал, но возражать, когда я открыла заднюю дверцу и пригласила невольную попутчицу сесть рядом со мной, не стал. Даже бровью не повел и глаза по привычке не закатил.
– Мы ведь так и не успели познакомиться, – завела я непринужденную светскую беседу. – Меня Злата зовут, а вас?
– Варвара я, Михасева, а лучше просто баба Варя – так меня здесь все кличут.
Ну, конечно, таинственная баба Варя не раз фигурировала в воспоминаниях Татьяны как знакомая Малининых, закармливающая Ларису пирожками. Вероятно, это она и есть – по описанию все сходится.
– А вы нашли Машу?
– Увы, ее сейчас нет дома – вернется через пару дней.
– Это вам Лида сказала? Не верьте – не вернется, – вздохнула баба Варя. – Она всем так говорит, когда Маша во все тяжкие пускается. Боится, что опека внучку отберет.
– Простите, я не поняла. Почему отберет и где сейчас Маша?
– Да кто же ее знает? – развела руками женщина. – Запила, загуляла – она в таком состоянии где угодно может быть. Потому и ребенка отобрать могут – мать ведь алкоголичка. Бывает, правда, она по нескольку месяцев не пьет, а потом срывается, и все – пиши пропало. Лида тогда всем говорит, что дочь к родственникам уехала, но село-то у нас маленькое, все всё друг о друге знают. Так что через пару дней вы ее точно не дождетесь.
