– Я не могу, – упорствовал он. – Они ужасно рассердятся и не позволят мне больше вставать на пятно.
– Но ты должен кому-нибудь рассказать. Ведь ты очень боишься, правда?
– Да, – признался он, и в его глазах блеснули слезы.
– Дэвид, очень важно, чтобы ты доверился мне. Позволь мне узнать, что происходит, чтобы я могла помочь.
Он долго и напряженно думал и наконец пожал плечами.
– Ладно, я расскажу вам, но при одном условии. Вы должны обещать мне, что никому на свете не расскажете этой тайны. Никому. Никогда. Никогда. Никогда.
– Хорошо, – сказала она. – Я обещаю.
– За всю свою жизнь?
Дороти кивнула.
– Скажите, что обещаете.
– Я обещаю.
– О’кей, – сказал он. – Я вам расскажу. Всего я не знаю. Знает только Артур. Как вы сказали, мне страшно, потому что очень часто я не знаю, что происходит.
– Сколько тебе лет, Дэвид?
– Восемь. Скоро будет девять.
– А почему именно ты пришел поговорить со мной?
– Я даже и не знал, что появлюсь. Кого-то ударили в тюрьме, и я вышел, чтобы взять боль.
– Объясни, пожалуйста.
– Артур говорит, что я хранитель боли. Когда кому-то больно, мне надо встать на пятно и почувствовать эту боль.
– Это должно быть ужасно.
Его глаза наполнились слезами.
– Да, это несправедливо.
– Скажи, Дэвид, что значит «встать на пятно»?
– Так говорит Артур. Он объясняет нам, как это происходит, когда кто-нибудь из нас должен выйти. Это большое яркое пятно света, как от прожектора. Все находятся вокруг него, бодрствуют или спят в своих постелях. И кто становится на пятно, тот выходит в мир. Артур говорит: «Тот, кто встает на пятно, овладевает сознанием».
– Кто же эти другие люди?
– Их много. Я всех не знаю. Теперь я знаю некоторых из них, но не всех. Ой! – Он внезапно замолчал.
– В чем дело?
– Я назвал имя Артура. Теперь уж точно мне попадет за то, что я выдал секрет.
– Все хорошо, Дэвид. Я же обещала, что никому не скажу.
Он съежился на стуле:
– Я не могу больше говорить. Мне страшно.
– Ладно, Дэвид. На сегодня достаточно. Но завтра я снова приду, и мы еще поговорим с тобой.
Выйдя из окружной тюрьмы, Дороти Тернер остановилась и плотнее запахнула пальто, спасаясь от холодного ветра. Она была готова к встрече с молодым уголовником, который прикидывается безумным, чтобы избежать наказания, но не ожидала ничего подобного.
На следующий день, войдя в комнату для бесед, Дороти Тернер заметила что-то новое в выражении лица Миллигана. Он избегал ее взгляда и сидел на стуле с поднятыми коленями, играя со своими ботинками. Дороти спросила его о самочувствии.
Миллиган ответил не сразу, он оглядывался по сторонам и время от времени бросал взгляд на Дороти, как будто не узнавая ее. Потом потряс головой и заговорил как подросток – уроженец Лондона, говорящий на кокни.
– Шумно очень, – сказал он. – Вы все шумите. Чего у вас тут делается?
– Твоя речь звучит смешно, Дэвид. Что это за акцент?
Его взгляд стал шаловливым.
– А я не Дэвид. Я Кристофер.
– Тогда где же Дэвид?
– Дэвид плохо себя ведет.
– О чем ты говоришь?
– Ну, другие ужас как разозлились, потому что он рассказал.
– Объясни мне, пожалуйста.
– Не буду! А то влетит, как Дэвиду.
– За что его наказали? – спросила она, нахмурясь.
– Он рассказал, говорю же.
– Что рассказал?
– Сами знаете что. Секрет.
– Ну хорошо. Расскажи мне немножко о себе, Кристофер. Сколько тебе лет?
– Тринадцать.
– И чем ты любишь заниматься?
– На барабане немного играю, но лучше всего на губной гармонике.
– Откуда ты?
– Из Англии.
– У тебя есть братья или сестры?
– Только Кристин. Ей три года.
Дороти внимательно следила за лицом Кристофера, когда тот говорил на кокни. Он был открытым, искренним, счастливым и очень отличался от человека, с которым она беседовала накануне. Должно быть, Миллиган невероятно хороший актер.
3
4 февраля, в свой третий визит, Дороти Тернер заметила, что молодой человек, вошедший в комнату, держится совсем по-другому. Он небрежно сел, откинулся на спинку стула и высокомерно взглянул на нее.
– Как ты сегодня себя чувствуешь? – спросила она, почти боясь услышать ответ.
Он пожал плечами:
– Нормально.
– Скажи, пожалуйста, как дела у Дэвида и Кристофера?
Он нахмурился и в упор посмотрел на нее.
– Слушайте, леди, я не знаю, кто вы такая.
– Я здесь, чтобы помочь тебе. Мы должны поговорить о том, что происходит.
– Черт, да я понятия не имею, что происходит!
– Разве ты не помнишь, как позавчера разговаривал со мной?
– Разговаривал? Да я никогда в жизни вас не видел!
– Ты можешь сказать, как тебя зовут?
– Томми.
– А фамилия?
– Просто Томми.
– Сколько тебе лет?
– Шестнадцать.
– Расскажи мне немножко о себе.
– Леди, я не разговариваю с чужими. Не лезьте ко мне.
В течение следующих пятнадцати минут Дороти Тернер пыталась разговорить его, но Томми оставался замкнутым. Выйдя из здания тюрьмы, она немного постояла на Фронт-стрит, думая о Кристофере и о своем обещании Дэвиду никогда не выдавать секрета. Она разрывалась между своим обещанием и пониманием того, что адвокаты Миллигана должны знать об этом. Позже доктор Тернер позвонила в адвокатуру и попросила к телефону Джуди Стивенсон.
– Послушайте, – сказала она, когда Стивенсон взяла трубку, – в данный момент я не могу говорить с вами об этом, но если вы не читали книгу «Сивилла», достаньте и прочитайте ее.
Удивившись звонку Тернер, Джуди в тот же вечер купила книгу и принялась читать. Поняв, о чем идет речь, она долго лежала в постели, глядя в потолок и думая: «Ну и ну! Множественная личность? Неужели Тернер намекала мне на это?» Она представила себе Миллигана, дрожавшего при опознании; вспоминала другие случаи, когда он был разговорчив, жестикулировал, шутил. Она всегда объясняла его изменчивое поведение депрессией. А теперь вдруг вспомнила, что сержант Уиллис рассказал ей, как Миллиган выскользнул из смирительной рубашки, а доктор Расс Хилл говорил о нечеловеческой силе, которую временами демонстрировал заключенный. В ее голове вдруг зазвучал голос Миллигана: «Я не помню того, что, по их словам, сделал. Я ничего не знаю».
