— Я слишком эмоционально вымотана для математики, — заявила Наоми. — Нет сил, напряжение было слишком велико. На математику у меня просто ничего не осталось.
— Съешь сэндвич, — Минни указала на тарелку с ленчем, которая стояла на столе Наоми.
Дверь в стенной шкаф они оставили открытой. Отсутствие зеркала привело к новым проблемам для Наоми.
— Я не знаю, как выгляжу. Не знаю, как я одета, причесана. Вдруг одежда меня толстит или на лице пятно сажи. Люди будут смеяться надо мной.
— Но без зеркала, — указала Минни, — каждый день у тебя появится три часа времени, которые ты сможешь использовать на что-то еще.
— Как забавно. Жутко весело. Давай, гогочи, не стесняйся, смейся до грыжи. В цивилизованной жизни зеркало абсолютно необходимо.
Отсмеявшись, Минни ответила:
— Есть зеркала в ванной, одно в коридоре, еще одно, большое, в гостиной. Зеркал сколько хочешь.
Наоми уже собралась объяснить, что другие зеркала не так удобны, когда в голову пришла совсем уж тревожная мысль:
— Откуда нам знать, что человек-из-зеркала не появится и там?
— Мы не знаем, — ответила Минни, и чувствовалось, что для нее эта идея не новая.
— Он не может.
— Возможно, нет. Возможно, и да.
Наоми энергично покачала головой.
— Нет. Не может каждое зеркало быть заколдованной дверью куда-то. Волшебные вещи потому и волшебные, что они редкие. Если бы все было волшебным, магия стала бы частью жизни.
— Ты права, — кивнула Минни.
— Будь каждое зеркало дверью в какое-то фантастическое место… это привело бы к суете, хаосу, свистопляске! По небу мчались бы летающие лошади, по улицам бегали тролли.
— Ты права, — кивнула Минни. — Такое зеркало только одно.
— Ты действительно так думаешь?
— Да. Теперь его нет, так что ночью можно спать в безопасности.
— Надеюсь на это. А если я не права?
— Съешь сэндвич, — предложила Минни.
— Могу я взять у тебя соленый огурчик?
— Нет. У тебя есть свой.
— Жаль, что я не попросила два.
— Ты уже съела мою виноградину, и зеркало съело две. Никому не отдам мой соленый огурчик.
— И пожалуйста. Не хочу я твой дрянной соленый огурец.
— Очень даже хочешь, — и Минни съела соленый огурчик, хрустя и чмокая губами.
24
Вернувшись в город из больницы штата, Джон припарковался перед магазином на Четвертой авеню. Над дверью увидел ту же серебряную надпись — такими же буквами, только побольше, — что и на зеленой коробочке, в которой лежали колокольчики-каллы: «ГАЛЕРЕЯ ПАЙПЕРА».
В этих двух кварталах с красивыми каменными зданиями располагалось множество магазинчиков. И, судя по припаркованным здесь автомобилям, их клиентуру составляли люди состоятельные.
Вдоль улицы росли карии овальные, с серыми стволами с отслаивающейся корой и темно-зелеными листьями, которым через несколько недель предстояло пожелтеть, а потом и опасть, вымостив тротуары золотом.
По магазину бродили три покупателя, две женщины лет за сорок в стильных брючных костюмах и молодой мужчина, с лица которого не сходила мечтательная улыбка.
Джон ожидал увидеть магазин подарков и не ошибся, но магазин выполнял еще и какую-то другую функцию, которую ему сразу определить не удалось. Товары вроде бы ничего не связывало, но он подозревал, что связь, конечно же, есть. Постоянные покупатели, судя по всему, знали ответы на все эти вопросы, но для Джона предназначение магазина оставалось загадкой и после того, как он какое-то время походил по нему.
Товары на выставочных столах отличало высочайшее качество. Один стол оккупировали хрустальные зверушки: медведи, слоны, лошади. Свернувшиеся змеи, ящерицы, черепахи. Кошки числом превосходили всех млекопитающих. Хватало и сов. Джон увидел и всяких других зверей: коз, лис, волков… Другой стол занимали геометрические фигуры из прозрачного и цветного хрусталя: обелиски, пирамиды, сферы, восьмигранники…
За столом с великолепными жеодами
[16]
стояла коллекция золоченых и серебряных колокольчиков, маленьких и превосходно сделанных. Все повторяли форму цветков, не только калл, но и тюльпанов, бегоний, фуксий, нарциссов… Встречались одинарные колокольчики, тройные, даже семь бегоний на изящно изогнутом стебле.
Хватало мыла, свечей, масел с разнообразными запахами, а на полках у стен стояли тысячи маленьких зеленых баночек с сушеными травами. Дягиль, тмин, базилик, огуречник. Норичник и синеголовник. Майоран и подофилл. Розмарин, шалфей, кокорыш. Некоторые баночки наполняли толченые растения: лопух, лютик ползучий, иван-чай, крапива, пастушья сумка, чертополох. Встречались и странные названия: корень волшебного мира, маленький Джон-покоритель,
[17]
момбин-франк.
Знакомясь с магазином, Джон Кальвино подметил, что женщины в брючных костюмах заинтересовались им и смотрят, на что он обращает внимание. Наблюдали они за ним исподтишка, переговариваясь шепотом, не понимая, что их интерес к нему уже замечен.
Он не принадлежал к мужчинам, внешность которых кружит женщинам голову. Ему недоставало ауры властности и написанной на лице подозрительности, которые позволяют копам узнавать друг друга, а обычным людям — на подсознательном уровне подозревать, что они копы. Как детективу, такая ординарность шла ему на пользу, особенно если требовалось вести слежку.
Когда Джон оторвал взгляд от коллекции серебряных украшений, также фигурок животных, он увидел, что из соседнего прохода за ним наблюдает и молодой мужчина, все с той же неизменной улыбкой на лице.
Он предположил, что «Галерея Пайпера» относится к магазинам, вызывающим чувство общности у регулярных покупателей. Некоторые владельцы маленьких магазинчиков умели создать обстановку, в которой покупатели чувствовали себя одной большой семьей. Во всяком случае, все трое знали, что он в этом магазине впервые и, как старожилы, наслаждались реакцией новичка.
Покружив по торговому залу, Джон направился к кассовому аппарату в глубине магазина, напротив входной двери, где на высоком стуле сидела продавщица. Она читала тонкий томик поэзии и закончила четверостишье, прежде чем закрыть книгу и улыбнуться ему.
