Что не получалось, так это что-то собирать – наклейки, вкладыши. Денег у родителей не было, потому и все коллекционирование быстро шло у меня по звезде. Я всегда была перфекционистом, хотела если и собирать, то буквально весь набор от первого до последнего номера. Не дай бог хоть одна наклеечка потеряется!
Зато продолжала ходить в поэтический кружок. Мои стихи печатали в школьном журнале «Талисман». Несколько лет посещала кружок батика – роспись по ткани. А когда ездила летом в детские лагеря, пробовала просто все подряд: выжигание, лепка из соленого теста, мягкая игрушка, оригами. Еще изонить – когда ниткой прошиваешь картонку, чтобы получилась картинка.
Мама меня ругала: «Лиля, ты за все хватаешься, но ничего не доводишь до конца, это плохо». А мне и не надо было! Что, я должна была стать лучшим в мире батик-художником или великим домристом? Поступила умнее: взяла из музыкальной школы, из кружка по макраме, из поэтического кружка именно то, что мне было нужно, и со спокойной совестью ушла. Вот и все. Научилась нотной грамоте – и хватит, а балалаечники и без меня найдутся.
Когда повзрослела – мастерила сережки своими руками, игрушки из шерсти валяла и продавала… Но это было временное явление. Я до сих смотрю странно на людей, которые ищут призвание в каких-то рукодельных хобби. Карьеру в мировом масштабе на этом не сделаешь!
Для меня главным было не врать самой себе. Если больше не хочу таскаться в музыкальную школу, бренчать на домре – зачем себя заставлять? Тем более, школа далеко, я ездила туда со станции метро «Финляндский вокзал» до «Московских ворот». Это примерно полтора часа… И было бы ради чего!
Однажды на переходе «Техноложки» я зашла в вагон и услышала, как домра треснула. И подумала не «Ой-ой», а «Аллилуйя! Хотя бы сегодня не стану играть на альте. Пока ее склеят, и она будет сохнуть, буду тренькать на маленькой приме».
Так же было много позже и с отношениями, и с друзьями, и с работой. На меня смотрели, как на дуру: «Почему ты не можешь поработать здесь подольше?» Особенно это было дико для старшего поколения, людей, которые приходили на завод и вкалывали там до пенсии с перерывом на декрет. А мне важна была честность по отношению к себе.
Вот, например, у тети и родного отца есть дипломы музыкальной школы. Этими бумажками можно подтереться или же сложить и подсунуть под шатающийся стол, на этом их польза заканчивается. Великим музыкантом они никого не сделают.
Мне было абсолютно понятно, что пахать на диплом – это путь в никуда. Научиться играть на каком-то инструменте можно за год. Например, на гитаре: с ней я могу пойти в компанию, сбацать «Ночных снайперов». И вот сидела и мучила аккорды, все эти Am, Dm. Играла песни часами! Для этого же не нужно ходить в музыкалку.
Поэтому я все время спорила с родителями, выслушивала их нотации. Они вечно ругались: «О, господи! Ты как Дима» (мой родной папа). И мне казалось, что это проклятие. Якобы мы с отцом какие-то недоделанные.
Теперь так не считаю. Пусть другие жалуются: «Дети все бросают». Ну, бросают и бросают, их дело! Я бы не хотела насиловать ребенка, если бы он у меня был – заставлять ходить на танцы до посинения, чтобы он стал каким-нибудь танцором с нервным расстройством и больными ногами. Пусть лучше вырастет здоровым человеком с нормальными личными границами и адекватным восприятием реальности!
О чем еще рассказать? Вы, наверное, хотите про мою первую школьную любовь узнать. Так вот, одноклассники казались мне лютыми дебилами. Что всегда в мужчинах нравилось, так это ум, чувство юмора, харизма. Откуда такому взяться у мальчишек из 7-го класса? Поэтому я влюблялась в актеров.
Мне было 12 лет, когда по телевизору шел сериал «Бригада». Смотрела каждую серию. Хотела стать женой Саши Белого, гладить ему рубашки и все такое. Как интересно жизнь повернулась! В итоге я сама стала Сашей Белым. Хотя до сих пор люблю таких, как он. Меня очень возбуждает, когда мужчина – гусар: «Шампанского всем в этом кафе, я плачу!»
Помню, как заработала денег сама, чтобы пойти на спектакль «Искушение» с возлюбленным Безруковым. Раздавала флаеры зимой: мама работала в страховой компании, и им как раз нужны были промоутеры. Кто бы меня еще трудоустроил, в тринадцать-то лет? Заработка хватило на галерку и самые дешевые цветы – какие-то три гвоздики.
Выхожу я на сцену с этим жалким букетиком и обнаруживаю, что мой кумир дышит мне в пупок. Безруков – чертов карлик! И все, с тех пор как отрезало. Когда бандит от Бога тебе по пояс – это как-то несексуально. Пришлось переключиться на Михаила Пореченкова.
А узнав, что вешу 92 кг, решила, что я лесбиянка. У меня даже любовь вспыхнула к одной творческой женщине, платоническая. Сейчас неловко вспоминать, но я настрочила целое письмо с признанием. Потом удалила отовсюду, то ли случайно, то ли нет… Сейчас невозможно восстановить, что там было написано. Кажется, нечто страшно романтическое, в стиле поэтов Серебряного века.
Нас с этой дамой познакомила Света Сурганова. Только я увидела эту поэтессу (никаких имен, разумеется), как решила: все, влюбилась, буду страдать, писать стихи. И что вы думаете? Честно страдала, писала стихи, с сентября аж по июнь. А потом объект моих воздыханий мне сказал: «Лиля, вы сошли с ума? Мы виделись два раза, какая любовь?»
Отшила меня очень вежливо, даже предложила дружбу. Да больно надо…
А потом у меня появился адовый парень, сын богатых родителей. Ездил на большой черной машине, бухал за рулем. Может быть, глушил и кокаин, но я этого не видела.
Мы тоже познакомились через общую компанию. Он приходил на тусовку, читал отпадные матерные стихи. Был уверен, что мне 20, хотя я была на четыре года моложе. Поэтому не могла ему сказать, что девственница. Боже упаси. Я же якобы уже видела жизнь, работаю в журнале «Петербургский телевик» журналистом, пусть и внештатным!
У нас с ним были странные отношения. Однажды швырнула в него флакон с духами, рассекла ему бровь, все было в кровище… Он, в свою очередь, мог меня из машины на шоссе выставить. И вообще, все выглядело так: два дня встречаемся, две недели – нет, потом он дарил мне цветы, и я, такая: «Уй, как красиво…»
В общем, так выяснилось, что я не лесбиянка.
Вспоминайте иногда вашего студента…
Когда я оканчивала школу, свой физматкласс, бабушка спрашивала: «Куда ты хочешь поступать?» Да никуда! Планировала год поработать, понять, чего вообще хочу от жизни, а потом уже заняться высшим образованием. Это была абсолютно трезвая мысль. Я до сих пор ею горжусь. В принципе, так и получилось…
Но бабушка мне сказала:
– Да ты что, ты что, с ума сошла? Надо поступать сразу после школы! Иначе у тебя никогда не будет великолепных студенческих лет. Куда ты хочешь?
– Может быть, на пиар или на менеджера. Или на экономику. Или на управление персоналом, например.
Про маркетинг я тогда еще не думала, но уже понимала, в какой сфере могла бы строить карьеру. Но бабушка говорит:
