В 1929 г. в Эль-Кувейте, по словам Вайолет Диксон, насчитывалось 3–4 автомобиля, не больше. Торговцы передвигались по городу на белых осликах, с большими зонтами, раскрытыми над головами, что выделяло их среди остальных горожан.
Девять из сорока суннитских мечетей были соборными (джамиа’). По пятницам, то есть по выходным дням, в них собиралась на проповедь вся умма (община) того или иного квартала или района города. Большой популярностью у горожан пользовалась главная мечеть — Масджид-эль-Сук (располагалась на рыночной площади)
[817].
Центром жизни города являлся рынок, лежавший напротив ворот старого форта. Вплотную к главной площади рынка, где устраивали праздничные гуляния, примыкали так называемые женские ряды, где кувейтки приобретали у торговок женские одежды, кухонные аксессуары и прочие принадлежности для дома. Рынок представлял собой лабиринт крытых улиц с лавками, специализировавшимися на торговле теми или иными товарами. Если на рынке появлялся автомобиль, его тут же окружала толпа любопытных. Поглазеть на «плюющего дымом стального коня» сбегались и горожане, и бедуины.
Товары на рынке торговцы спокойно давали в кредит. «Письмо и цифирь» среди владельцев лавок знали немногие. Но вот на память никто не жаловался. Что кому отпускали и на какую сумму, могли сказать сразу
[818].
На центральной улице рынка, связывавшей его с таможней, располагались конторы торговцев-оптовиков и мастерские золотых и серебряных дел мастеров, где изготавливали женские ювелирные украшения. Особым спросом у бедуинок и у горожанок пользовались браслеты, ручные и ножные, и ожерелья, сделанные из старинных серебряных монет, чаще всего — из талеров Марии Терезии.
Товары, прибывавшие морем, разгружали на пристани. И уже оттуда, с «таможенного двора», доставляли на рынок, в лавки. Монополию на перевозку грузов держали в руках переселенцы-персы.
Время от времени на рынок являлись бедуины — за кофе, рисом, керосином и прочими товарами. Проходили в город через ворота Наиф и Джахра.
У первых из них располагалась хорошо укрепленная сторожевая башня с хранившимся в ней арсеналом. В дни посещений города бедуинами народ буквально протискивался по улочкам рынка. Повсюду стояли верблюды, груженные корзинами и мешками с хворостом, козьей и овечьей шерстью, каракулем и кожами. Бедуины, все как один, были босыми. В руках держали тонкие длинные трости (‘аса), непременный атрибут костюма кочевника-аравийца.
Кувейтский рынок, рассказывает Вайолет Диксон, славился своими «птичьими и ароматными рядами», где продавали певчих и ловчих птиц, а также знаменитые аравийские благовония и «ароматы чужих земель» — духи из Южного Йемена и Китая, из Индии и с Цейлона.
У каждого кочевого племени в Аравии имелся в прошлом облюбованный им город и рынок в нем, где бедуины, «обменивали свои товары на чужие», приобретали все, в чем нуждались. У кочевников Северо-Восточной и Центральной Аравии таким рынком являлся кувейтский, где «можно было сыскать, — как они говорили, — все, что на свете есть». Если горожане жаловались на то, кочевники вели себя на рынке недостойно, то есть грубо и необходительно, то хождение (мусабилу) им туда — до принесения шейхом племени извинений жителям города — закрывали
[819].
Самой ходкой «деньгой» на кувейтском рынке до обретения шейхством независимости хронисты называют индийскую рупию (1 рупия = 0,11 фунтов стерлингов), а также серебряный талер Марии Терезии, персидский кран и турецкую лиру. Охраняли рынок круглосуточно, сообщают они. Тишину и порядок на нем поддерживали стражники-шииты из переселившегося в Кувейт иранского семейства ал-Балуши. Профессия эта передавалась по наследству.
Английский политический агент на Бахрейне, сэр Руперт Хей, часто бывавший в Кувейте, отмечал в своих воспоминаниях, что даже после 2-ой мировой войны, в конце 1940-х годов, Кувейт все еще считался среди английских дипломатов городом седого прошлого Аравии, «суровой точкой» на карте полуострова. Местность там — абсолютно плоская, писал он; зелени нет никакой. Ветра поднимают жуткие песчаные бури, которые буквально накрывают город своим покрывалом. Многое — под запретом. Самое бойкое и людное место в городе — рынок. Среди изделий местных ремесленников обращают на себя внимание инкрустированные медными пластинами высокие кресла из тикового дерева, которые капитаны-мореходы устанавливают в своих рубках на судах, совершающих торговые экспедиции в Индию, на Цейлон и в земли Восточной Африки. Повышенным спросом у горожан пользовались, по его словам, резные деревянные сундуки и шелковые персидские ковры ручной работы
[820].
Одежда коренных кувейтцов, которую они носят в наши дни, практически не изменилась со времен их далеких предков. Это — все те же:
— дишдаша — длинная до пят рубаха с широкими рукавами (белая — летом и темная — зимой);
— сирвал — штаны под рубахой;
— гутра — головной платок (белый — летом и бело-красный — зимой), прихваченный игалом, то есть толстым обручем;
— бишт — шерстяная плащ-накидка для холодного времени года (у состоятельных бедуинов она подбита мехом и называется фарвах);
— шамбалы — легкие шлепанцы.
Обязательный атрибут костюма коренного кувейтца — четки (мисбаха) в руках (у состоятельных горожан они сделаны из серебра, янтаря или слоновой кости). Четки, к слову, мусульмане-аравийцы заимствовали у индусов, которые использовали их в тех же целях.
Национальный костюм на мужчине идентифицирует его сегодня как коренного жителя среди многоликого иностранного контингента, проживающего в Кувейте (на его долю приходится 2/3 численности населения страны).
Сохранились и традиционные народные танцы:
– ‘арду — мужской танец с оружием; в прошлом его исполняли во время гуляний по случаю победы над врагом или перед набегом (газу) на несоюзное племя, чтобы поднять боевой дух воинов, а в наше время — по национальным праздникам;
— фриасу — женский свадебный танец.
В Эль-Кувейте, как и в других крупных торговых городах Аравии, рынки которых регулярно посещали бедуины, проживала влиятельная община «железных дел мастеров», как ее величали кочевники, представленная торговцами скобяными изделиями и кузнецами, занимавшимися подковыванием лошадей и ремонтом ружей. У каждого благородного племени Аравии имелись, к слову, и свои кузнецы. Кочевники именовали их «мастерами оружейных стволов и копыт лошадей».
