Тогда она отвернулась от дверей метро и потихоньку пошла
прочь. Никто и ничто ей не мешало.
«Так-так, – подумала Надежда. – И сколько мне еще
так топать?»
Она внезапно развернулась и почти бегом кинулась обратно. Но
– стоп! – не смогла тронуться с места.
«Доигралась, – обреченно подумала она. – Либо я
сама сбрендила, либо со мной шутит свои шуточки тибетский колдун, а скорей
всего – и то и другое вместе».
Надежда отошла в сторонку, сделала вид, что ей что-то попало
в глаз, и достала из сумочки пудреницу. В маленьком зеркальце отражалась
нормальная Надежда Николаевна Лебедева, не было пустых неживых глаз и
отрешенного выражения на лице.
«И что же он от меня хочет? – задумалась
Надежда. – Не готовит ли он меня на роль убийцы? Глупости, я же все
соображаю. Однако уйти отсюда не могу. Так что выбора у меня нет, придется
подчиниться».
Ноги сами понесли ее дальше. Одним духом Надежда проскочила
площадь и свернула на маленькую боковую улочку, дальше дело пошло еще быстрее.
Проскочив примерно пять домов, она свернула в подворотню, пронеслась под аркой,
краем глаза отметив, что в подворотню выходит массивная железная дверь,
выкрашенная ярко-рыжей краской, затем без остановки пролетела проходной двор и
вошла в следующий. Там она остановилась перевести дух и ощутила себя уже
поднимающейся по лестнице. Выглянув на ходу в грязное лестничное окошко,
Надежда поняла, что вошла в угловое парадное. Остановившись перед темно-серой
железной дверью, Надежда мысленно попрощалась сама с собой и решительно
надавила кнопку звонка.
Дверь открылась почти мгновенно, как будто кто-то стоял под
дверью и ждал, когда она позвонит. На пороге стоял какой-то сгорбленный
крошечный уродец – полустарик-полуребенок, с приклеенными к блестящему черепу
реденькими светлыми волосиками. Посмотрев на Надежду маленькими хитрыми
глазками, он отступил, приглашая следовать за собой, и почти шепотом
проговорил:
– Пойдемте, вас ждут, – и тут же засеменил по узкому
темному коридору куда-то в глубь квартиры.
– Постойте! – окликнула карлика Надежда, стараясь не
отставать. – Почему вы думаете, что ждут... именно меня? Откуда вы знаете,
кто я такая?
Карлик обернулся на мгновение, блеснул в полутьме бусинками
хитрых глаз и прижал палец к губам: тише, мол. Еще некоторое время они быстро и
безмолвно шли по длинному, чудовищно извилистому коридору и оказались наконец
перед высокой полуприкрытой дверью, из-за которой пробивался странный мерцающий
свет. Карлик раскрыл дверь и посторонился, пропуская Надежду. Страх, который
она испытывала, уступил место жгучему любопытству. Она вошла в помещение и
застыла в совершенном изумлении.
Комната, куда она попала, была необыкновенно велика... хотя
истинные ее размеры определить не представлялось возможным, поскольку комната
была заставлена и завешана бесчисленными зеркалами, необычайно искажавшими ее
размеры и форму. Еще больше, чем зеркала, фантастический вид придавало этой
комнате освещение: на полу и на многочисленных подставках горели десятки свечей
и светильников – не то масляных, не то керосиновых. Неровное, колеблющееся
пламя, отражаясь в зеркалах, бесконечно повторяясь в них, обманывало и
запутывало взгляд. Несмотря на такое обилие светильников, в помещении было
полутемно. В дополнение ко всему Надежда почувствовала пряный и томительный
запах. Этот незнакомый запах почему-то вызывал неясные воспоминания и смутное
тоскливое беспокойство. В первый момент она не заметила хозяина. Только
привыкнув к чудному освещению, она увидела сидящего в глубине комнаты человека.
Худощавый невысокий мужчина с выбритым наголо черепом сидел на коврике,
скрестив ноги, лицом к вошедшим. Глаза его были полузакрыты, но Надежда
чувствовала, что он внимательно за ней наблюдает.
Присмотревшись как следует, Надежда увидела разложенные на
полу перед этим странным человеком, пожалуй, еще более странные предметы: сухой
цветок чертополоха, несколько косточек – не то птичьих, не то какого-то
маленького зверька, – пустую змеиную шкурку и большую живую лягушку,
перевернутую на спину. Голый белый лягушачий живот заставил Надежду вздрогнуть
от жалости, так он был беззащитен...
Надежда негромко кашлянула и сказала:
– Недурные спецэффекты. Кино снимаете?
Человек на коврике чуть пошевелился, но ничего не ответил.
– Вот ваш... привратник сказал, что вы меня ждали, –
опять нахально изрекла Надежда. – Значит, вы были уверены, что я приду?
Видимо, эту реплику хозяин посчитал более серьезной, потому
что соизволил ответить:
– Я всегда все знаю заранее.
– Верно, вы не умрете от скромности. – С Надежды вдруг
полностью сошли все чары, и она ужасно разозлилась.
Пламя всех свечей и ламп плавно качнулось – сперва вправо,
затем влево, будто легкий ветер прошел по комнате, – хотя Надежда не
ощущала ни дуновения, напротив, воздух был душен и неподвижен, как в склепе...
и этот запах, этот непонятный пряный запах...
– Когда вы не можете подобрать достойный ответ, –
промолвила Надежда, – вы устраиваете очередной фокус? Своих учеников вы
тоже фокусами задуривали, а потом отправляли на верную смерть, да еще и
посторонних людей в это дело втягивали?
– Отдельная жизнь ничего не стоит перед ледяным взором
вечности!
– Да, конечно, – кивнула Надежда, – особенно если
это не ваша жизнь!
Хозяин взглянул на нее с равнодушной неприязнью, как смотрит
человек на попавшее в салат насекомое, и спросил:
– Зачем вы пришли ко мне? Что вам от меня нужно?
– Я к вам пришла? – завопила Надежда не
стесняясь. – Да вы сами меня приволокли, какой-то своей темной силой!
– Но ведь вы хотели меня увидеть? И даже хотели мне что-то
сказать? – Странный человек поднял голову и посмотрел на Надежду широко
раскрытыми все видящими глазами.
От этого взгляда она смешалась и ответила честно:
– Я хотела понять, зачем вы все это сделали, зачем убили
столько ни в чем не повинных людей.
– Вы уверены, что они ни в чем не повинны? И вы уверены, что
я имею к этому отношение? – вежливо спросил маг.
– Уверена, и даже знаю, в какое слово складываются буквы.
Ваша цель – Павел Власов! – выбросила Надежда свою козырную карту.
Маг поднял на нее глаза, во взгляде его появился интерес.
– Вы еще умнее, чем я думал, – произнес он тихо, –
вы значительно умнее! Но я вызвал вас затем, чтобы объяснить, что вы ничего не
сможете сделать...
С этими словами он поднял руку и протянул ее к беззащитной,
опрокинутой навзничь лягушке. Необычайно длинным и острым ногтем мизинца он
коснулся белого нежного лягушачьего живота, и Надежда вздрогнула от пронзившей
ее тело острой ледяной боли. В глазах у нее потемнело, она приоткрыла рот,
хватая скудеющий, казалось, лишенный кислорода воздух. Боль немного отпустила.
