В конце концов она сделала то, что всегда привыкла делать в
затруднительных ситуациях: она позвонила своему покровителю Жорику. Жорик
моментально приехал и первым делом осмотрел квартиру – нельзя ли в ней
чем-нибудь поживиться. Ребров в этой квартире никаких ценностей не держал –
только коньяк, шампанское и прочие приятные вещи, столь же необходимые в
любовном гнездышке.
Убедившись в этом, Жорик слегка огорчился и как следует
отлупил свою подопечную – сильно, но аккуратно, чтобы не повредить ее
дорогостоящую внешность. Отлупил он ее в профилактических целях – чтобы впредь
была осторожнее. Девица, получив привычную порцию тумаков, сразу успокоилась:
она почувствовала себя в надежных мужских руках.
А Жорик забрал бумажник Реброва, тщательно протер дверные
ручки и другие места, где могли остаться отпечатки пальцев, и скомандовал:
– Все, сматываемся быстро.
– А как же он? – в полной растерянности спросила
девица.
– А он сам о себе позаботится. Взрослый уже, как-никак. Ты
на всякий случай запомни: знать его не знаешь, никогда не видела и вообще всю
эту ночь со мной была.
– Но ведь нас с ним могли видеть в том ресторане на Марата,
запомнит еще кто-нибудь...
– Не обольщайся, дура. Не такая уж ты незабываемая. В глазах
рядового лоха все вы, девки, на одно лицо, только и отличий – блондинки,
брюнетки или рыжие. Так и то вечно вы масть меняете – либо перекраситесь, либо
парик напялите.
– А официант? – упрямо возразила его
собеседница. – Эти-то как раз все запоминают.
– А этому на фиг надо было тебя узнавать. Неприятности с
милицией никому не нужны.
Когда на следующий день Антон Ребров не появился на работе,
его секретарша Алиса позвонила ему домой, выждав некоторое время. Там ответили,
что дома его не было со вчерашнего дня, и не очень по этому поводу волновались,
потому что Антон часто практиковал такие ситуации – мог не ночевать дома без
всякого предупреждения, его домашние к этому привыкли. Но иное дело – чтобы
председатель совета компании ГНК не вышел на работу. Полдня ждали звонка, потом
секретарша забила тревогу. Мобильник Антона был отключен, посовещались и
выяснили, что один доверенный охранник знает адрес «конспиративной» квартиры.
Он съездил туда, нашел там шефа в весьма красноречивой позе и сделал самый
умный в своей жизни шаг: позвонил не в офис, а Теймуразу Аполлоновичу.
Теймураз приехал, помрачнел и взял все в свои руки. Скандал
замяли, констатировали смерть от сердечного приступа, напечатали скромный
некролог. Умный охранник получил повышение.
А экстренно собранный совет учредителей ГНК единогласно
избрал своим председателем Теймураза Аполлоновича Нодия.
Возможности поговорить с Олегом не пришлось ждать слишком
долго – уже на следующий день, во вторник Вероника позвонила с работы и
попросила посидеть с Димкой не до шести, как обычно, а до позднего вечера,
потому что у нее, дескать, какоето мероприятие – фирма устраивает прием, никак
нельзя пропустить, а у мужа, как всегда, срочная работа. Надежда согласилась,
несмотря на то что предчувствовала неприятный разговор дома с собственным
мужем.
Супруги, ее работодатели, явились вдвоем около двенадцати
ночи. Глядя на их довольные лица, Надежда сразу сообразила, что на приеме они
были вдвоем, уж очень одинаково блестели глаза – сразу видно, что люди провели
вместе весь вечер. Ну что ж, нужно ведь и повеселиться, люди они молодые, с
грустью подумала Надежда, вспомнив свою молодость. Разумеется, о том, чтобы
отпустить Надежду одну ночью, не было и речи, поэтому Олег вызвался подвезти ее
на машине до самого дома. Радуясь, что представился удобный случай поговорить
без помех, Надежда села в машину.
– А что, Олег, – начала она, помолчав, – разве
«Голден-Холл» уже функционирует? Принимает гостей? После того случая, когда
стойка упала человеку на голову, они полностью восстановились?
– А как же! – откликнулся Олег. – Что ж теперь,
закрывать его, что ли? Такие деньги в строительство вложены были! Постойте,
Надежда Николаевна, а вы откуда знаете, что мы в «Голден-Холле» были? Вероника
ведь вам не говорила!
– Правильно, не говорила, – подтвердила Надежда. –
Но я заметила у вас на капоте их фирменную наклейку.
– Верно, – засмеялся Олег. – Они на своей стоянке
всем гостям бесплатно машины моют. И оставляют фирменный знак, на память. А вы,
я смотрю, женщина наблюдательная, ничего от вас не скроешь...
– Если бы, – вздохнула Надежда. – То есть я хочу
сказать, что я, конечно, наблюдательная, однако есть вещи, которые меня очень
интересуют, но разобраться в них я не имею возможности.
– Например? – спросил Олег, глядя на дорогу.
– Не буду оригинальничать, – призналась Надежда, –
меня очень интересует вся эта цепочка убийств, которая задела и вашего
директора...
– Ах вот вы о чем? – помрачнел Олег.
– Именно об этом. Вы, конечно, посчитаете меня просто
обывателем, любительницей острых ощущений, смотрящей с этой целью все подряд
криминальные новости, но это не совсем так. Поэтому сделайте мне одолжение,
давайте побеседуем, пока едем, все равно вам деваться некуда.
Олег недовольно хмыкнул, но промолчал.
– Можете не выдавать мне никаких секретов, поговорим о том,
что знают все, что сообщалось в средствах массовой информации. Я хочу знать
ваше мнение как компетентного человека: считаете ли вы, что все убийства
действительно связаны между собой?
– Может, и связаны, – неохотно согласился Олег, –
но пусть о них болит голова у милиции, а мне бы со своим убийством разобраться.
Это Каморный пусть разводит там турусы на колесах, ох, извините, Каморный уже
из игры выбыл... так найдется у них еще кто-нибудь, чтобы ажиотаж поддерживать
вокруг этих убийств!
– Ну хорошо, – примирительно сказала Надежда, –
давайте говорить только об одном убийстве – вашего директора Аркадия Бураго.
Вы, как я понимаю, составили, так сказать, психологический портрет убийцы, этой
учительницы?
– Составили, – угрюмо пробормотал Олег. – На вид
нормальная женщина, одинокая только и довольно нелюдимая.
– Угу, на учете в психдиспансере не состояла, иначе бы ей
детей не доверили, так ведь?
– Да, здоровая была.
– Но разве здоровый человек может вот просто так за здорово
живешь расстрелять в упор свою жертву?
– Расстрелять-то он может, – протянул Олег, – да
не в нашем случае, потому что там охрана стояла вооруженная и шансов уйти живой
у нее не было никаких.
– Вот! – обрадовалась Надежда. – И я об этом же.
То есть что делал в этом случае инстинкт самосохранения, который присущ каждому
нормальному человеку?
– Крепко спал, – отрезал Олег.
– Можно пренебречь инстинктом самосохранения, допустим, если
очень ненавидишь свою жертву. Но в нашем случае этого не было, так как вы, я
думаю, точно доказали, что Валерия Петровна не могла ненавидеть вашего
директора, потому что никогда с ним не встречалась, то есть вообще никак не
пересекалась.
