Вот показался впереди освещенный вход в метрополитен.
Надежда машинально окинула взглядом несколько ларьков, вспоминая, не забыла ли
она купить что-нибудь на ужин, как вдруг шедшая впереди женщина выронила что-то
– не то сложенный листок, не то небольшую тетрадку. Надежда была слегка
близорука, но тщательно это скрывала, очки не любила и надевала их только в
самом крайнем случае, будучи дома перед телевизором или в темном кинотеатре.
Поравнявшись с белеющим пятном на асфальте, Надежда
наклонилась и уже хотела было окликнуть женщину, но заметила, что упавший
предмет представляет собой буклет – что-то вроде театральной программки. Как
видно, женщина не выронила его, а бросила нарочно, поленившись дойти два шага
до ближайшей урны. Укоризненно покачав головой, Надежда подняла буклет и хотела
уже распрямиться, как вдруг снизу совершенно случайно посмотрела на женщину и
остолбенела. В походке да и во всей ее фигуре было что-то знакомое. Эту
неуверенность движений и скованную походку она видела уже два раза – у тех
мужчин, которые так страшно закончили свой жизненный путь. Женщина держалась
слишком уж прямо, как будто старалась не расплескать то, что у нее внутри,
плечи ее застыли в неестественном напряжении, а голова была опущена, но, возможно,
так казалось из-за капюшона. На женщине было пальто из того непонятного
материала, который продавцы на рынке уважительно называют
«микрофибра-на-двойном-синтепоне». Пальто было грязно-голубого цвета, капюшон
отделан мехом в тон пальто.
Тут до Надежды вдруг дошло, какое она представляет зрелище
со стороны: немолодая дама наклонилась и не может распрямиться, подставляя
мокрому снегу и взорам прохожих отнюдь не самую привлекательную часть своего
тела. Она поднялась рывком, сунула буклет в карман и устремилась вслед за
подозрительной незнакомкой в гостеприимно распахнутые двери метро.
В теплом помещении женщина сняла капюшон, под которым не
было ничего особенного – коротко стриженные, подкрашенные рыжеватой краской
волосы. Женщина прошла турникет, вставив проездную карточку, в чем тоже не было
ничего необычного. Надежда проскочила следом за ней, стараясь не делать резких
движений, чтобы незнакомка не обернулась. К ее великому облегчению, женщина
зашла в поезд, идущий в ту же сторону, куда нужно было и Надежде. Иначе
пришлось бы срочно принимать решение – преследовать неизвестную женщину только
за то, что у нее странная походка, или спокойно ехать домой кормить кота и
ждать мужа. Народу в метро в час пик было множество, поэтому Надежда решила
протолкаться поближе к предмету своего наблюдения, а зачем – она и сама не
знала. На следующей станции в вагон ворвалась компания молодых людей, они с
налету проскочили в середину, пропихнув заодно и Надежду с незнакомкой. Обе
схватились за поручень, руки их оказались рядом, и Надежда ощутила, что женщина
сильно напряжена, вся как натянутая струна. Сидевшая девушка рассеянно подняла
голову, перелистывая страницу учебника немецкого языка, но, встретившись
глазами с Надеждиной соседкой, побледнела и вскочила с места.
– Садитесь, – пролепетала она и отошла поскорее в
сторону.
Незнакомка села, не поблагодарив и вообще никак не
прореагировав. На «Техноложке» полвагона вышло, и освободилось место напротив
странной женщины. Надежда решила рискнуть и села. Полперегона она делала вид, что
ищет что-то в сумке, потом якобы нашла, сделала незаинтересованное выражение
лица и осторожно посмотрела напротив. А посмотрев, поняла, что все ее
предосторожности были излишни, потому что женщина смотрела перед собой
невидящим взглядом, и глаза ее были пусты и холодны, в них не было ничего
живого.
Если до этого Надежда и испытывала сомнения, то теперь они
исчезли, потому что этот взгляд она хорошо запомнила – точно такой же был у
того парня, что убил Крутицкого в «Голден-Холле», у Виталия Локоткова. Стало
быть, тот, перв??й мужчина, которого Надежда видела в прошлый понедельник,
сначала сидел в метро с мертвыми глазами, потом пошел в ресторан и сам себя
поджег. Второй, Локотков, во вторник, также сидел, глядя перед собой неживыми
глазами, а потом пошел на работу в «Голден-Холл» и свалил человеку на голову
здоровенную стойку, да так ловко, что и голова с плеч.
Теперь, следуя логике, можно предположить, что женщина,
едущая в метро и смотрящая прямо перед собой мертвыми глазами, тоже сейчас
выйдет на нужной станции и убьет либо себя, либо кого-то другого.
Додумав до конца эту мысль, Надежда вздохнула. Получается
полный бред. Да если посмотреть внимательно на лица людей в метро, то едва ли у
каждого десятого на лице увидишь проблеск хоть какой-то мысли. В основном люди
спят, или бездумно читают детективы, либо же просто сидят, уставившись в одну
точку, вот как эта тетка напротив.
Нет, возразила себе Надежда, хватит саму себя обманывать.
Женщина действительно выглядит необычно, жутко даже, не случайно девчонка уступила
ей место и шарахнулась от нее, как от чумной. И если бы не те двое мужчин, то
Надежда, конечно, не обратила бы внимания, то есть обратила бы, однако не
придала значения. Но ведь действительно с теми двумя случилась жуткая история.
А что, если сегодня она, Надежда, вечером включит криминальные новости, и
Александр Каморный, который стал в последнее время ей просто как родной, потому
что видит она его хоть и на экране, но гораздо чаще собственного мужа, так вот,
Каморный расскажет ей, что сегодня вечером там-то и там-то произошло очередное
убийство или самоубийство, и виноватой окажется эта женщина, сидящая напротив?
Женщина напротив подняла голову, затем встала, не меняя
выражения лица и держась неестественно прямо, и направилась к выходу. Заглянув
ей в лицо, люди расступались. Надежда, держась в кильватере, тоже пробралась к
двери и вышла следом за незнакомкой на «Горьковской». Поднявшись наверх, та
средним шагом, не быстро и не медленно, направилась, надо полагать, к своей
цели. Надежда припустила за ней, не очень скрываясь: вопервых, женщина явно
была сосредоточена на своей внутренней жизни, а во-вторых, по иронии судьбы и
по капризу погоды, на самой Надежде сегодня было пальто из той же непонятной
микрофибры, только цвет его был не грязно-голубой, а серый, то есть неяркий,
немаркий и абсолютно незаметный слякотной петербургской зимой.
Пересекли Кронверкский и углубились в проход между домами,
затем вышли на улицу братьев Васильевых. Женщина дошла до дома номер пять,
свернула во второе парадное, Надежда еле успела войти за ней и услышала, как на
втором этаже открывают дверь ключом. Дверь захлопнулась, а Надежда в это время
преодолела один лестничный марш и успела заметить, в какую квартиру вошла
женщина – номер 17. Потом она развернулась и пошла вниз, на первый этаж. В
парадное влетел парень лет шестнадцати с пачкой писем и остановился у почтовых
ящиков.
– В семнадцатую ничего нет? – рискнула Надежда.
Она рассчитала так, что парень явно не почтальон, а либо
подрабатывает, либо помогает матери и всех жильцов знать в лицо не может. Если
бы на его месте была пожилая почтальонша, Надежда просто прошла бы мимо. Парень
поискал и протянул Надежде открытку, а сам хлопнул дверью и был таков. При
свете тусклой лестничной лампочки Надежда прочитала имя адресата: Анищенко В.П.
