В этом, как и в каждом случае, проявились давнее соперничество Новгорода и Суздаля и понимание стремления Москвы к консолидации Руси под властью великого князя. Теперь добавилось еще сильное негодование в адрес Новгорода за то, что он разрывает свою связь с православием. Основываясь на этом понимании, которое поднялось до воодушевления, Иван дал общий приказ выступать на Новгород. Было послано предупреждение Новгороду, а из Твери и Пскова запрошены войска. Иван распорядился следующим образом: он послал боярина Бориса Слепца в Вятку с целью нападения на двинские земли с вятским войском; к нему должен был присоединиться устюжский воевода Василий Образец. К Новгороду Иван отправил два войска – одно под командованием Холмского с приказом идти на Русу, а затем после соединения с псковичами напасть на западную границу новгородских земель; а другое под командованием Стриги Оболенского, которое должно было напасть с востока. Сам великий князь, раздав большую сумму денег на подаяние и помолясь на могиле своего отца, получил благословение митрополита и 20 июня выступил из Москвы с основным войском. С ним пошел Степан Воробатый – человек, прочитавший много русских летописей, который мог напомнить новгородцам все их прежние договоры.
Иван оставил Москву на попечение двух своих братьев, а троих взял с собой. В Торжке к нему присоединилось тверское войско.
Сама природа, казалось, благоприятствовала походу. Лето было необъяснимо сухим; все зыбкие места стали проходимыми. Воины и телеги двигались по местности, по которой обычно никто не мог пройти в то время года.
Как Новгород встретил этих людей, двигавшихся с трех сторон? Все надежды на Казимира оказались призрачными. Отвлекшись на решение других вопросов, король не принял никакого участия в войне между Новгородом и Москвой. Князь Михаил Александрович, который мог бы оказать новгородцам помощь, получил весть о смерти своего брата и немедленно уехал вместе со своим войском. Он проходил по новгородским землям как враг, силой собирая налоги и грабя города, пока не дошел до их границ.
В Новгороде был еще один человек, враждебный Москве, – князь Шуйский, потомок тех суздальских князей, которые еще раньше утратили свои земли. Шуйский был послан к реке Двине. Гонцы, посланные в Псков за помощью, вернулись ни с чем, так как псковичи уже уступили требованиям Москвы и послали войска против Новгорода. Вынужденные полагаться на свои собственные силы и ресурсы, новгородцы не колебались. Они вооружили немалое войско и, заметив грубый стратегический просчет Ивана, воспользовались им: его войска хоть и были многочисленными, но были разбросаны по разным местам и наступали по разным дорогам без особых предосторожностей. Новгород рассчитывал разбить их по частям, действуя быстро и нанося сосредоточенные удары.
Новгородское войско немедленно выступило навстречу Холмскому, который захватил и сжег Русу и медленно продвигался вперед, ожидая псковское войско. План новгородцев состоял в том, чтобы разбить Холмского, прежде чем он получит подкрепление от псковичей, а затем и их самих. Тем временем новгородская конница двигалась вдоль западного берега озера Ильмень. Часть воинов высадилась на его южной границе близ Коростино, но московские дозорные быстро заметили эти перемещения и послали гонцов к Холм-скому, который немедленно нанес удар по новгородской пехоте, которая храбро сражалась, но была рассеяна, так как конница не могла помочь им, хоть и была близко. Войска, посланные архиепископом, отговорились тем, что были посланы против Пскова, а не для того, чтобы воевать с Москвой. Победители также узнали, что новгородские войска погрузились на корабли в устье реки Полы и плывут к Русе, так что московское войско повернуло к этому городу и разогнало воинов, высадившихся там на берег, тем самым расстроив план Новгорода против Холмского. Новгородская пехота была разбита и рассеяна по окрестностям, но конница была цела и многочисленна – общей численностью сорок тысяч человек, по подсчетам Москвы, тогда как войско Холмского составляло меньше четверти этой численности.
Московские воеводы осадили город Демянск, ближе всего расположенный к Русе, не желая оставлять его у себя в тылу. Но, узнав о победе, великий князь послал их к реке Шелони, где они соединились с псковичами, а в Демянск он отправил князя Верейского. У Шелони князь Холмский обнаружил новгородскую конницу на противоположном берегу реки. Очевидно, она должна была напасть на псковичей, которые наконец вступили на новгородские земли и начали грабить и забирать все, что попадалось им на пути.
Видя, что численное преимущество на их стороне, новгородцы по старой привычке начали хвастаться своей силой и высмеивать своих противников. Вид этого хорошо вооруженного и боеспособного войска несколько смутил москвичей, но ненадолго. Они уже участвовали во многих войнах, и ими командовали умелые полководцы, в то время как защитниками Новгорода были гончары, плотники и кожевники, которые спешно взяли в руки оружие под угрозой потерять свои дома или быть утопленными в реке. Если они и были чему-то обучены, то лишь кулачному бою или обращению с дубинкой, но не с острым оружием и лошадьми. Повиновение и согласованность действий были им совершенно незнакомы, и у них не было опытных командиров.
Когда московские воеводы дошли до брода, они крикнули своим воинам: «Братья, лучше нам положить свои жизни с честью, чем вернуться с поражением». С этими словами они пустили своих коней вниз по крутому берегу реки и первыми оказались в воде. За ними устремилось все войско, которое вплавь и вброд переправилось на другой берег и с криками: «Москва! Москва!» – ринулось на врага.
К ним навстречу устремились городские жители с криками: «Святая София! Великий Новгород!» Перед московским войском стояла трудная задача, но нападавшие проявили сообразительность и наносили удары в основном по лошадям. Таким образом, хотя новгородцы и бились отчаянно, москвичи победили, потому что встающие на дыбы и мечущиеся раненые лошади внесли колоссальную сумятицу в ряды атакуемых. Затем московское войско напало на них с тыла, что и обеспечило решающую победу Москве.
Большое количество новгородцев пали в этом сражении или были взяты в плен. Остатки войска без оглядки побежали в лес или во весь опор поскакали в город. В числе пленных было много бояр и несколько бывших посадников, и среди них – сыновья Марфы Борецкой.
Договор между королем Казимиром и Новгородом был найден в брошенном лагере и отослан великому князю вместе с вестью о победе. Лагерь московского войска заполнили радость и ликование. Иван двинулся к Русе, где к нему на суд привели пленных. Высокородных пленников он встретил сурово. Из тех, кто хотел отдать Новгород Казимиру, четверо были обезглавлены: Дмитрий Борецкий, Василий Селезнев, Еремей Сухощек и Киприан Арбузьев. Другие известные персоны, и среди них Василий Казимир и Матвей Селезень, были отвезены в Коломну и содержались там в кандалах; другие были приговорены к тюремному заключению в Москве, а малозначимые пленные были отпущены к своим семьям.
Из Русы Иван пошел к устью реки Шелони, а Холмский тем временем завоевал все земли к западу от немецкой границы.
Теперь московские войска приближались к Новгороду с разных направлений, чтобы заставить жителей открыть им ворота. В городе царил хаос. Со всех сторон слышался плач вдов и сирот, горюющих о мужчинах, которые пали в сражении. Но Борецкие подбадривали людей и побуждали их к отчаянной борьбе. На стенах и башнях города часто сменялись дозорные и днем и ночью. Защитники сожгли монастыри и дома вблизи города. К королю Казимиру был послан гонец с просьбой об оказании немедленной помощи. Но гонец вскоре вернулся, так как ему преградил путь Великий магистр Ливонии. Тем временем некий Упадыш повредил пушки на стенах города и был немедленно предан смерти за измену. Огромное количество людей пришло в Новгород из сельской местности, начались разногласия. Связь с внешним миром была прервана, надвигался голод. В довершение всех бед с двинских земель пришли дурные вести: московские воеводы разогнали новгородское войско; его командующий – князь Шуйский был тяжело ранен; население присягнуло великому князю.
