Мамай торжествовал. С высоты Красного холма левый фланг и центр русского войска казались раздробленными на части.
Все это видели Владимир и Боброк-Волынский из своей засады. «Почему мы так долго медлим?» – спрашивал Владимир Боброка с упреком, полный нетерпеливого желания ринуться в сражение. Боброк сдерживал его и следил за каждым маневром чрезвычайно внимательно и с величайшей тревогой. Люди, посланные им наблюдать с вершин деревьев, сообщали подробности. «Подожди, подожди еще немного», – сказал Боброк. Тем временем русские в ходе битвы сделали такой поворот, что монголы, всегда стоявшие к ним лицом, теперь наконец повернулись тылом к полкам, сидевшим в засаде, тогда как русский левый фланг оставался почти там же, где и был в начале сражения. Правый фланг отразил все атаки и находился на своей изначальной позиции. Воины, сидевшие в засаде, негодовали на Боброка. «Почему мы тут сидим? Что мы тут делаем?», «Чего мы ждем? Когда наших товарищей перебьют?» «Если мы начнем в неподходящий момент, – сказал Боброк, – то все будет потеряно». Когда же, наконец, увидел, что этот момент настал, он сказал: «Теперь молитесь Богу, братья! Пора!»
Все перекрестились и устремились вперед. Засадный полк появился, как ураган, в разгар сражения. Эти воины, казалось, выскочили из-под земли позади врага. Сильные, свежие, с нетерпением ждавшие своего часа, чтобы вступить в сражение, под командованием таких героев, как Боброк и Владимир, они решили исход битвы.
Монгольские воины были уже уставшими, хотя их и поддерживала мысль о победе и славе – и тут в одно мгновение их охватил безграничный ужас. Получив удар в тыл и фланг от свежих сил русских, они оказались в безнадежном положении. Каждый монгол, у которого были силы покинуть поле боя, бежал. Левый и правый фланги русского войска под командованием Дмитрия Нижегородского и сыновей Ольгерда устремились за бежавшими. Поражение и гибель Мамаева войска были полными. Он вместе со своими соратниками бежал, бросив все. Свежие войска Боброка преследовали их всю ночь. Остальное войско, уставшее от битвы, осталось на поле этой отчаянной сечи.
Владимир предоставил Боброку продолжать преследование и возвратился. Его единственный вопрос был: «Где великий князь? Где мой двоюродный брат Дмитрий?» Никто не мог ему ответить. «Ищите его! Ищите!» – кричал Владимир. Его искали везде, и наконец два воина нашли его недалеко от того места, где началось сражение. В этом месте было много недавно поваленных деревьев. Среди ветвей одного из этих деревьев они увидели, как они подумали, мертвое тело. После осмотра оказалось, что человек дышит, и тогда они узнали великого князя. Один из воинов остался с ним, а другой побежал с этой вестью к Владимиру. Тело Дмитрия было покрыто кровоподтеками и имело внутренние повреждения; и хотя он поправился, раны, полученные в этой страшной битве, укоротили его жизнь.
Много времени прошло с того памятного дня, но имя Дмитрия Донского по-прежнему живет в сердцах людей, и в Дмитриеву субботу – годовщину Куликовской битвы, Церковь возносит молитвы в знак поминовения людей, которые на Куликовом поле отдали свои жизни за отечество и веру.
Победа дала огромный выигрыш Москве и сильно укрепила ее главенство. Но освобождение Руси от монголов было еще далеко в будущем. Лишь спустя сто четыре года во время правления правнука Дмитрия – Ивана Великого она окончательно добилась свободы.
Глава 17
Осада Москвы
Мамай бежал с Куликова поля и собрал свежую многочисленную армию, чтобы отомстить Дмитрию за его победу. Но внезапно против него поднялся новый враг: Тохтамыш, недавно ставший ханом благодаря Тамерлану, провозгласил себя наследником Батыя и выступил в поход с реки Яик, чтобы завладеть своим наследством. Мамай вышел ему навстречу, и на все том же прославленном поле у реки Калки, где был разгромлен Мстислав Удатный, сошлись теперь два монгольских войска, чтобы перебить друг друга. Тохтамыш победил. Мурзы – изменники хана Мамая пали в ноги победителю и поклялись служить ему верой и правдой. Мамай бежал в Каффу, нынешнюю Феодосию, взяв с собой большие богатства. «Он поехал с большим количеством золота, серебра, драгоценных камней и жемчуга и был вероломно убит генуэзцами». Они захватили все его имущество, уверенные в том, что смерть Мамая сильно порадует нового хана. В те времена положение генуэзцев было шатким, и они всегда стремились любым доступным способом угодить монгольскому хану, который держал в своих руках власть.
Став теперь хозяином Золотой Орды, Тохтамыш отправил послов в Москву и другие места, чтобы сообщить, что он победил Мамая – их общего врага и вступил во владение Сараем. Нежданных и непрошеных гостей нигде не встречали с радостью; и все же их принимали с почестями и провожали с подарками и любезностями; но не это было нужно новому хану. Он хотел видеть русских такими же рабами, какими они были при Батые и Узбеке.
В 1381 г. Тохтамыш отправил посла Ак-ходжу со свитой из семисот человек к Дмитрию с требованием, чтобы все князья немедленно явились к нему. Но когда посол добрался до Нижнего Новгорода, он не осмелился ехать дальше. Великий князь послал ему сообщение, что не может отвечать за безопасность Ак-ходжи или его свиты, если те продолжат свой путь к Москве. Тогда Ак-ходжа отправил своих подчиненных проконсультироваться с Дмитрием, но даже они, столкнувшись с возмущением русских, не отважились въехать в столицу. Негодование в адрес гонцов, приехавших с оскорбительными требованиями от людей, которые бежали с Куликова поля, было извинительно для победителей, но в высокомерном ответе Дмитрия слышалась нотка, никогда не звучавшая ранее, и она была не во благо России.
После победы на Куликовом поле Дмитрий стал настолько уверенным в себе, что не счел нужным собирать новое войско и быть готовым сражаться. Слишком уверовав в слабость монголов, он переключил свое внимание на решение внутренних вопросов. Так как чувствовалась нужда в митрополите, было решено позвать Киприана, который раньше был изгнан из Москвы. К нему было отправлено посольство, и 23 мая 1381 г. он вернулся и был принят в городе с большой торжественностью. В тот же день было объявлено о приезде Пимена, рукоположенного в Царьграде вместо Митяя. Но, как уже было сказано, по приезде в Коломну его схватили и выслали в Чухлому. Так великий князь занимался внутренними делами своего княжества, пока внезапно не пришла весть о том, что в булгарских землях монголы задержали русских купцов, захватили их корабли, и на этих кораблях их воины теперь плывут к Москве.
Когда Дмитрий оскорбил посла Тохтамыша, в Орде немедленно началась серьезная работа. Был спланирован дерзкий поход, и начались приготовления к нему в обстановке строжайшей секретности. Тохтамыш хотел застать Москву врасплох и захватить ее. Каждый человек, который мог сообщить об этом в столицу, был схвачен и надежно охранялся; во всех направлениях были расставлены сильные дозоры. Даже отчеты не отправлялись Дмитрию. Однако в конце концов, несмотря на все меры предосторожности, эта весть достигла Москвы, но слишком поздно, чтобы быть полезной. Дмитрий узнал о страшной силе своего врага только тогда, когда много русских князей уже присоединились к Тохтамышу.
Отсутствие единства среди князей таило опасность для Москвы. Чрезвычайно необходимо было искоренить остатки такой неприемлемой более системы, при которой существовали полунезависимые князья, и объединить всю страну. Москва уже многое для этого сделала. Победа на Дону была доказательством того, на что способна Русь, когда объединяются все князья. Но чем больше старался для этого Дмитрий, тем меньше видели остальные князья своей личной выгоды в единстве, а в те времена именно выгоду искали большинство из них. Они помогли усилить Москву, но не хотели поднимать московского князя еще выше.
