— Сука! — сплюнул я, готовый в любую секунду выбить следаку челюсть.
— Понимаю, что свою жизнь вы не очень цените. Но сколько стоит жизнь вашей Музы, а, Лука Ильич? — вкрадчиво говорил мент и подобрал свой телефон.
На экране ментовского сотового я увидел, как моя Муза пятится назад, а знакомая фигура движется на нее. Я прекрасно видел, кто именно заявился в мой дом сразу же, как только меня арестовали. Медведев уже мчался сюда. Но даже вся моя служба безопасности не успеет добраться так быстро до Музы.
— Одно ваше слово, Лука Ильич, и ваша невеста будет спасена, все обвинения с вас буду сняты, а виновный будет наказан, — заливался соловьем мент.
— И сколько ты хочешь? — прищурился я, глядя в глаза капитану, и стоило ему назвать сумму, выплюнул ему в лицо: — У тебя рожа не треснет от таких бабок?
— У Павла Клинского серьезные отклонения в психике, о которых не знает руководство. Он проживает в коммуналке. А все стены его комнаты увешены фотографиями вашей невесты. Не просто фотографиями, а с явным сексуальным оттенком. Наш психолог считает, что Павел не выпустит вашу невесту живой и нетронутой, — спокойно говорил капитан. — Мы в любом случае его задержим. Но в ваших силах, Лука Ильич, ускорить процесс до того, как с госпожой Малышко что-то случиться. Нам без разницы, с чем работать: с жертвой насилия, с жертвой попытки изнасилования или с трупом.
— Отдай приказ! — заорал я.
Следак расплылся в улыбке, вынул рацию и скомандовал группе захвата.
Меня уже никто не удерживал, и я выскочил из машины. Наручники все еще сковывали движения. Но было плевать. Я мчался с парковки, миновал коридор и рванул к лифтам. Кажется, я ждал его целую вечность. И еще столько же поднимался до нужного этажа.
Дверцы только начали разъезжаться, а я уже мчался к двери своей квартиры.
Следак не соврал, группа захвата уже работала. Я ориентировался лишь на громкий крик моей Музы. Она прижималась спиной к стене в гостиной, прикрывала голову руками и кричала до хрипа.
— Все, все, маленькая, все хорошо! — уговаривал я ее, пытаясь прижать к себе.
Девчонка открыла глаза и сама бросилась ко мне. Она сбивчиво, заикаясь и глотая слова, пыталась рассказать обо всем. Тонкий длинный порез на ее руке кровоточил. Нож, который менты выбили из рук Пашки, валялся здесь же, рядом с моей Музой.
— Потом, все потом, — перебивал ее я, покрывая ее лицо поцелуями. — Теперь все хорошо!
Пашку – кассира «Изюминки», давнего друга и помощника Музы, уложили мордой в пол. Он не сопротивлялся, а задрав голову, жадно смотрел за моей девчонкой.
— Снимите наручники! — рявкнул я, привлекая к себе внимание.
Вошедший в квартиру капитан не возражал. Я в тайне порадовался, что следак, судя по всему, только что стал слепым и глухим ко всему происходящему.
В квартире вдруг стало слишком тесно. Появились и Медведев с Сашей.
Помог Музе подняться и передал ее Эдику.
— Нет! Нет, Лука! Не отпускай меня! Мне страшно! — плакала моя девочка.
А я постарался ласково и спокойно улыбнуться.
— Все хорошо, родная, — успокоил я ее. — Мы сейчас поедем к твоим родителям. Мама посмотрит твою рану, напоит чаем. Папа приготовит что-нибудь вкусное.
— Лука! — плакала она, но я не слушал. Обмотал ее руку чистым полотенцем и передал Музу Медведеву.
Ребята из группы захвата уже покидали квартиру. Остался лишь Пашка, ровно сидящий на стуле, да капитан, мысленно прикидывающий, куда девать приобретенные богатства.
— Вы, Лука Ильич, сильно не зверствуйте, поберегитесь. Вы ведь недавно только после операции, — преувеличенно заботливо проговорил следак.
А я не обратил на него внимания. Подошел к пацану, присел на стул напротив него.
— Говори! — приказал я, сверля урода взглядом.
— Она моя! — прошипел Клинский. — Муза любит меня! А ты нам мешаешь!
— Со мной понятно, а Морин чем мешал? — спросил я, изо всех сил уговаривая себя не сорваться.
— Они спали! Я видел, как они занимались любовью! — надрывно выкрикнул пацан. — Это он ее принудил! Я знаю!
— Ты о чем, Павел? — вкрадчиво говорил я, отсчитывая секунды до того, как перестану сдерживать свою ярость и превращу морду Клинского в кровавое месиво.
— Муза… она такая невинная… а вы этим пользуетесь! — шипел Павел. — Она заслуживает лучшего! Муза – ангел, и должна летать в небесах!
— Что ты видел, Паша? — максимально спокойно спросил я, понимая, что верить психу – нельзя. Но мысли о Музе в чужих руках приводила меня в бешенство.
— Ты лежал в больнице, а Морин крутился здесь. И я видел их вместе в кабинете! На камерах кулинарии все записано! — делился своими сведениями Павел. — Он заставил ее делать гнусные вещи. И я должен был его наказать!
— И подставить меня? — догадался я.
— Ты сам виноват! — выплюнул Пашка. — Вы расстались. Она тебя бросила! Но ты всегда делал ей больно, заставлял страдать! Ненавижу тебя, ублюдок! Всех вас ненавижу!
Пашка подскочил со стула. А я злорадно усмехнулся. Руки чесались размазать его челюсть о пол моей квартиры. И я не стал сдерживаться. Пусть грудную клетку и свело от боли, я вбивал кулаки в смазливую физиономию кассира «Изюминки».
В какой-то момент следаку удалось оттащить меня от противника. Пашка уже даже не скулил, скорее всего, потерял сознание. Я вытер кулаки о ткань своей футболки.
Мысли дико и бессвязно вращались вокруг слов Пашки об Андрее и Музе. Я не верил, что Муза спала с ним. Но не мог проигнорировать эти сведения.
Следак вызвал своих ребят и выволок из моей квартиры Клинского.
— Мы ведь договорились, Лука Ильич? — напоследок произнес капитан.
Я кивнул, готовый послать ко всем чертям следака, «Три туза», весь гребаный мир. И прежде, чем сделать это, набрал начальнику СБ и велел прислать мне записи с камер видео-наблюдения кулинарии. Я хотел убедиться, что Пашка врал, или же его затуманенный безумием мозг выдает одни лишь фантазии. Ведь не может быть так, чтобы моя Муза спала с Андреем! Не может!
