Но меня и это не остановило. Я принялась колотить руками по широкой груди Демона. А он лишь склонился ближе, не препятствуя ничему и позволяя мне все.
— Ненавижу! Ненавижу тебя! И ее! Как ты мог? Как? И ребенок! — кричала я, рыдая в голос, чувствуя, как новость о беременности любовницы Луки выворачивает душу наизнанку.
И все равно легче не становилось.
Мои руки горели от ударов по твердой груди. Пальцы, исколотые острыми шипами, размазывали капли крови по белоснежной ткани рубашки. А я все не могла сдержать слез. И уже не старалась. Выла раненым зверем, стремясь хоть как-то стереть из памяти все события.
— Не могу больше! — истерика уже накрыла меня по самую макушку и я плохо понимала, что происходит. — Отпусти меня! Ненавижу!
—Я не знаю, как! — хрипло произнес Демон. Его руки сомкнулись на моих плечах. Он крепко прижал меня к себе. А я продолжила вырываться, извиваясь в его руках. — Не знаю, как отпустить!
Я всхлипывала, пока широкая ладонь накрыла мой затылок, не позволяя отстраниться. Лицом я прижалась к широкой груди, в которой неистово колотилось сердце. И рыдала от невыносимой боли, сковавшей мое тело и душу.
— Господи! Я так хотела от тебя ребенка тогда! А ты….— я не могла перестать плакать, срываясь на вой и рыдания. Не могла остановиться.
— Почему молчала? — шептал Демон, но ведь уже было неважно. Все уже в прошлом.
— Ненавижу! — кричала я.
— Любишь, — возразил Лука, а его руки лишь крепче держали меня лучше всякой смирительной рубашки. И не было шанса даже пошевелиться. — Ты любишь меня, малышка. И я люблю тебя. Только тебя.
Мне удалось вырвать руки из плена, и мои кулаки тут же застучали теперь уже по спине Демона.
— Мы познакомились с тобой сто лет назад. Ты была для меня девчонкой с нашего двора. А потом ты подросла. И я увидел тебя в летнем сарафане в желтые ромашки. Ты убила меня этими ромашками. И уже тогда я понял, что другой девушки мне не нужно. Помнишь, наш первый раз? Я помню. И всегда буду помнить, — шептал Демон, раскачивая меня в своих руках, а я выплакивала свою боль.
— Заткнись уже! — прорыдала я.
— А потом мы стали жить вместе. Кота завели. Я тебя к нему жутко ревновал. Помнишь? — не унимался Лука. — Конечно, помнишь.
— Его так и не нашли, — плакала я. — А я как дурра по всем паркам с объявлениями носилась.
— Я должен был тебе все сразу рассказать. Ты была права, мы были семьей, и мне не нужно было ничего от тебя скрывать. Просто я не хотел впутывать тебя в «левые» дела. Хотел, чтобы у тебя было все. Ты ведь достойна самого лучшего, — говорил Демон, а я перестала рыдать и теперь просто плакала, уткнувшись лбом в его плечо. — У меня появились проблемы с деньгами. А потом и разборки с опасными людьми. Не хотел, чтобы тебя все это коснулось. Но кто-то сболтнул, что у меня есть семья. А моя семья это ты. Ты бы не ушла сама. Ты бы осталась со мной, бросила бы вызов всему миру. А я не мог рисковать тобой. Только не тобой.
Я всхлипывала, но уже слушала его хриплый голос. Слушала и понимала, к чему ведет этот разговор.
— Саша – моя помощница, предложила сделать это как раз на открытии ресторана, — продолжил Лука.
— Что «это»? Трахнутся на твоем столе? — всхлипнула я.
А Демоненко продолжил, словно не заметил моего замечания:
— Среди гостей были и те самые «инвесторы». Твое появление увидели все. Тебя сложно не заметить, особенно в вечернем платье и на каблуках. Я кретин, знаю. Ты можешь мне не верить. Я пойму. Но я не спал с Сашей. И она беременна точно не от меня, — рассказывал Лука, а я вновь попыталась освободиться от его рук.
Но мужчина лишь прижал меня к себе одной рукой, а потом, взяв пульт, включил монитор на стене. И вновь зафиксировал меня уже двумя руками.
Первые минуты я не понимала, что именно происходит на экране. Слезы мешали смотреть. А потом Лука стер их ладонью.
— Я много лет люблю только одну женщину. И храню ей верность. Во всех смыслах, Муза Эдуардовна. Даже мой мозг позволяется насиловать только одной особе, — усмехнулся Лука.
А я внимательно смотрела на экран. Тот же кабинет. Те же декорации. Но только теперь я видела сцену до моего эпичного появления на открытии ресторана.
Помощница Луки торопливо разделась до белья. Как ни странно, но ей помог Эдя-три-Медведя. И, кажется, друг Луки не просто помогал девушке, но и делал это весьма недвусмысленно.
Потом появился сам Демон. Увидела, как он залпом опрокидывает в себя стакан алкоголя и снимает рубашку.
— Господи, вы там что, втроем?! — опешила я, чувствуя, что еще пару кадров и меня точно стошнит.
— Жаль, звука нет, — пробормотал Лука. — Ты бы послушала мнение Эдика о том, что кто-то видит его жену в лифчике.
— Жену? — переспросила я.
— Да, они не афишируют, — скривился Лука.
А я смотрела на экран и видела, как Лука, сняв рубашку, бросил ее той самой Саше. Девушка измазала белоснежную ткань своей помадой и швырнула ее обратно Демону. И пока Лука разбрасывал бумаги со стола на пол, а Медведев действительно прятался в шкафу, помощница распахнула передо мной дверь.
Дальше мне не нужно было смотреть пленку. Я и без нее все помнила.
— Прости меня, малышка, — прошептал Лука. — Я тупой идиот. Но я очень тебя люблю. И очень боюсь потерять. Настолько боюсь, что становлюсь еще тупее, если тебе угрожает опасность.
— То есть теперь ты решил все вернуть? И выходит, что мне больше ничего не угрожает? Все спокойно, можно выползать из укрытия? Так? — прошептала я, понимая, что пусть и видела доказательства того, что в тот день Демоненко не спал со своей помощницей Сашей, все равно прежнего доверия у меня к нему нет.
— Теперь я «подрос» в делах, и многие просто побояться трогать моих близких, — осторожно произнес Лука.
— Отпусти меня, — спокойно произнесла я.
— Не могу, — с тяжелым вздохом прошептал Лука, прижимаясь к моей макушке. — Отпущу, и ты умчишься.
— Руки, говорю, разожми! Дверь закрыта, а через окно второго этажа даже мне не хочется вылетать! — прошипела я.
