Грантзигу пришлось ждать еще два года, прежде чем у него появилась возможность реализовать свои намерения. После переезда в Цюрих, где его новый начальник с большим пониманием отнесся к идее лечения сосудов с помощью катетера, ему позволили посещать клинику Зейтлера, чтобы обучаться данной методике. Многие из его коллег продолжали относиться к этой затее скептически, однако благодаря неизменной поддержке одного влиятельного сотрудника их хирургического отделения — одного из первых приверженцев кардиостимуляции Оке Сеннинга — Грантзиг смог продолжать применять разработанные Доттером процедуры. В следующие несколько лет Грантзиг успешно вылечил достаточное количество пациентов, чтобы дать понять — в умелых руках данная методика приносила существенную пользу. Вместе с тем применима она была лишь для незначительной группы пациентов, у которых были закупорены артерии нижних конечностей, а Грантзигу хотелось научиться лечить сосуды по всему телу — в особенности коронарные артерии. Он понимал, что для этого понадобится более сложное оборудование: диаметр коронарных артерий составлял лишь пару миллиметров, так что прочистить их, просто проталкивая вперед катетер с зондом, не получится. Грантзиг знал, как Доттер использовал катетер Фогарти, и ему этот подход показался многообещающим. Проблема оставалась в том, что воздушный шарик на конце такого катетера был недостаточно мощным, чтобы раскрыть закупоренный сосуд.
Ему нужен был шарик из менее эластичного материала — что-то вроде пожарного шланга, который изначально плоский, а при наполнении водой растягивается до определенного диаметра, определяемого жесткостью материала, из которого он сделан. Вооружившись учебником по химии полимеров и парочкой простейших инструментов, Грантзиг дома, на кухонном столе, изготовил несколько прототипов — помогали ему его ассистентка Мария Шлюмпф и ее муж Уолтер. ПВХ оказался подходящим материалом для надувных зондов — их крепили с помощью клея к катетерам, перевязывали нейлоновой ниткой, а затем вывешивали сушиться на бельевой веревке. После сотен проведенных экспериментов Грантзиг и его помощники обнаружили, что наиболее эффективны зонды в форме сосиски — они создавали давление по всей длине и при этом не деформировались.
Первое клиническое применение нового катетера состоялось в феврале 1974 года — Грантзиг прочистил с помощью него закупоренную бедренную артерию Фрицу Отту, мужчине 67 лет, у которого при ходьбе возникала невыносимая боль в ноге. Вскоре после процедуры симптомы отступили, и он спокойно смог ходить на большие расстояния пешком, не испытывая при этом какого-либо дискомфорта. Во время процедуры использовался крошечный зонд, ширина которого в надутом состоянии составляла всего четыре миллиметра, однако Грантзиг понимал, что для применения того же подхода с целью прочистки коронарных артерий ему придется изготовить зонд еще меньшего размера. Прошел еще один год тщательных опытов, прежде чем в руках изобретателя оказался зонд, который полностью отвечал его запросам. После успешных испытаний на собаках Грантзигу не терпелось опробовать зонд на людях, однако прежде он счел нужным, из вежливости, рассказать о своих планах коллегам в отделении хирургии. Коронарные артерии традиционно считались прерогативой хирургов, и он хотел убедиться, что никто не станет возражать против вторжения на их территорию какого-то кардиолога. Сеннинг шутливо ответил: «Герр Грантзиг, вы, конечно, тем самым заберете у меня пациентов, но все же действуйте!» — это была лучшая реакция, на которую Грантзиг только мог рассчитывать.
Чтобы свести к минимуму риск для пациентов, первые пробные процедуры Грантзиг проводил под наблюдением хирургов при полноценном вскрытии грудной клетки. Если бы что-то пошло не так, в дело бы вступил хирург и провел традиционное коронарное шунтирование. К счастью, приводить запасной план в действие не понадобилось, и после нескольких успешных процедур Грантзиг решил, что баллонная ангиопластика наконец стала полноценной альтернативой хирургическому вмешательству. Ему пришлось ждать несколько месяцев, прежде чем был найден подходящий пациент, однако в сентябре 1977 года в больницу Цюриха был доставлен Дольф Бачман, тридцативосьмилетний страховой агент с тяжелой стенокардией. Рентген показал, что одна из коронарных артерий у него была закупорена недалеко от места ее соединения с аортой. С учетом возраста и общего состояния здоровья пациента провести коронарное шунтирование не составило бы особого труда, но, полежав в одной палате с пациентом, который как раз восстанавливался после подобной процедуры, Бачман решил, что предпочел бы избежать серьезного хирургического вмешательства. Он охотно согласился стать первым, кому будет проведена баллонная ангиопластика без вскрытия грудной клетки. 16 сентября Грантзиг собственноручно доставил своего пациента на каталке в помещение, где предполагалось провести задуманную процедуру, — это была не операционная, а лаборатория катетеризации. В это время дня расположенная поблизости операционная пустовала, и кардиохирург с анестезиологом были наготове на случай, если понадобится провести экстренное коронарное шунтирование.
Царящая в лаборатории атмосфера была нетипичной для операционной. Все были довольно расслаблены и, пока Грантзиг проводил процедуру, спокойно входили и выходили из помещения. Не было никакой крови, но самым удивительным от нормы был сам пациент — он был полностью в сознании и болтал с человеком, собиравшимся прочистить его закупоренную артерию. Катетер без каких-либо проблем вошел в бедренную артерию и вскоре оказался в левой коронарной артерии. Единственный по-настоящему напряженный момент возник, когда Грантзиг показал кнопку для надувания зонда: никто не знал, что произойдет, если он ненадолго оставит миокард без доступа крови. К всеобщему удивлению, сердце продолжило биться как обычно, и Бачман не почувствовал какого-либо дискомфорта. Чтобы наверняка устранить закупорку, Грантзиг надул зонд повторно. Измерив давление в коронарной артерии, он обнаружил, что кровоток восстановился. «До меня стало доходить, что моя мечта сбылась», — позже вспоминал Грантзиг. Это была грандиозная кульминация предыдущих пяти лет, в течение которых Грантзиг был настолько одержим идеей катетеризации, что его дочь Соня стала звать баллон-катетер своим братом-близнецом.
Грантзиг назвал новую методику «чрескожная транслюминальная коронарная ангиопластика» (ЧТКА), так как доступ к коронарным артериям осуществлялся путем только прокалывания кожи без большого разреза. Он предполагал, что его идеи и дальше будут встречать сопротивление, и многих экспертов действительно убедить не удалось: в конце концов, ведь было известно, что размещение зонда внутри коронарной артерии собаки вызывает у нее атеросклероз. Но как бы то ни было, в Цюрих началось паломничество специалистов, желающих научиться новой методике, — их оказалось настолько много, что лаборатория катетеризации не могла их вместить. Люди сотнями сидели в огромных аудиториях, наблюдая за проведением процедуры на большом экране, — это был первый случай применения подобного метода обучения, а ныне он широко распространен в медицинских кругах.
Успех Грантзига должен был сделать его местной знаменитостью, однако имевшиеся в его распоряжении ресурсы все больше его не удовлетворяли: руководство больницы не торопилось признавать потенциал ЧТКА. Американские же больницы взяли на вооружение данную методику с гораздо большим энтузиазмом, и в 1980 году Грантзиг принял предложение продолжить свою работу в Атланте. Количество центров, проводящих данную процедуру, быстро росло. Ее эффективность была наконец официально доказана четыре года спустя, когда исследование с участием более двух тысяч человек показало, что через год после проведения катетеризации две трети пациентов неприятные симптомы так больше и не беспокоили. Но это было еще не все: в 1979 году исследователи из Геттингенского университета обнаружили, что можно использовать баллонную ангиопластику для раскрытия коронарных артерий пациентов прямо в разгар сердечного приступа. Попробовать подобное не осмеливался даже Грантзиг, однако процедура оказалась невероятно успешной: опубликованное пять лет спустя исследование продемонстрировало, что более девяноста процентов пациентов оказались в результате долгожителями.
