Здоровье самого Смити стремительно ухудшалось, вынуждая его ускорить свою работу. В мае он обратился к Альфреду Блэлоку с просьбой прооперировать его — никто прежде не пытался провести подобную операцию на аортальном клапане. Блэлок был готов помочь, однако пробная операция в Балтиморе, на которой ему ассистировал Смити, потерпела фиаско. Один из присутствовавших на ней врачей, Дентон Кули, вспоминал впоследствии реакцию Смити на смерть пациента: «Я посмотрел на него и увидел в его глазах полное разочарование. Он знал, что это был его единственный шанс обеспечить себе самому успешную операцию». И действительно, его последние надежды растаяли: уговорить Блэлока попытаться снова не удалось, и несколько месяцев спустя болезнь, которую он пытался научиться лечить, убила самого Смити в возрасте тридцати четырех лет. Двадцать девятого октября о его смерти вышла статья под заголовком «Хирург умирает, оказавшись не в состоянии себя исцелить».
* * *
Если бы только Смити прожил немного больше! Значительный прогресс был совсем рядом: за следующие несколько месяцев три хирурга, работая независимо друг от друга в разных больницах, совершили один и тот же прорыв в лечении митрального стеноза. Первым из них был Чарльз Бэйли из университетской больницы Ганемана в Филадельфии. На учебу в медицинской школе он зарабатывал, продавая женское нижнее белье. Эта подработка сыграла решающую роль в его дальнейшей карьере: однажды утром он рассматривал свой товар, как вдруг его поразило сходство пояса для чулок с митральным клапаном. Подтяжки обеспечивали чулкам надежную гибкую поддержку, в точности как сухожильные хорды — жесткие полоски соединительной ткани, крепящие створки клапана к мышцам на внутренней стенке сердца. Эта догадка послужила толчком к дальнейшим разработкам. Один из друзей Смити, молодой художник, любезно сделал рисунок, изобразив рядом пояс для чулок и митральный клапан. Звали этого художника Уолт Дисней.
Бэйли, будучи большим почитателем работы Смити, с глубокой грустью наблюдал, как ухудшается его самочувствие. На собрании хирургов он приложил к груди Смити стетоскоп и услышал «ужасный рокот» аортального клапана, пораженного стенозом, который впоследствии и привел к смерти. Бэйли не нуждался в напоминании о трагических последствиях болезни сердечного клапана: в возрасте 12 лет он стал свидетелем смерти своего отца, который скончался от митрального стеноза — он кашлял кровью в таз, а мать изо всех сил старалась облегчить его страдания. Так же, как и Смити, Бэйли видоизменил проделанную Катлером операцию и стал вырезать фрагмент створки пораженного стенозом клапана с помощью инструмента, действовавшего по принципу дырокола.
Но успеха это не принесло. Четверо первых его пациентов умерли, и Бэйли в одной из больниц, где он работал, запретили предпринимать какие-либо дальнейшие попытки в этом направлении. В другой, епископальной больнице попытались тоже все запретить, но после горячей перепалки Бэйли с заведующим отделением кардиологии ему все-таки разрешили продолжать оперировать. Десятого июня 1948 года он наконец добился долгожданного успеха. На этот раз он использовал новый инструмент — небольшой нож, который крепился к указательному пальцу, словно коготь. Пропустив нож через стенку сердца, хирург разрезал место спайки двух створок клапана. После этого он достал нож и с помощью пальца еще больше расширил просвет клапана, чтобы тот уже наверняка снова полностью открывался.
Эта операция спасла не только жизнь пациентки — ей стало значительно лучше, — но и карьеру Бэйли. Десять дней спустя прооперированная женщина была достаточно стабильна, чтобы преодолеть тысячу миль до Чикаго, где Бэйли представил ее полному залу хирургов — все были под впечатлением. Эвартс Грэйам, соавтор кардиоскопа, похвалил изобретательность Бэйли и высказал мнение, которое и по сей день не потеряло своей актуальности: «К сожалению, как и с любой новой хирургической процедурой, первопроходцам достаются лишь те пациенты, которые и без того подвержены максимальному риску». Как и Суттару и Катлеру, Бэйли разрешали оперировать только тех, кто уже был на грани смерти, — критически больных пациентов, вероятность выжить у которых была чудовищно мала даже в случае успешного проведения операции. После нескольких лет экспериментов на животных Бэйли не сомневался в надежности своей операции. Тем не менее только за счет спасения одного из этих безнадежных пациентов он мог убедить своих коллег направлять к нему больных, у которых было больше шансов перенести столь серьезную операцию. Многие хирурги впоследствии все же рисковали, подобно Бэйли, своими карьерами и репутацией, теряя одного пациента за другим, пока наконец им не удалось доказать, что придуманная ими операция способна спасать жизни.
Пока девятого июля Бэйли ехал в Чикаго, другой хирург уже пытался повторить его достижение. В этот день в Бостоне Дуайт Харкен с помощью вальвулотома успешно раскрыл пораженный стенозом митральный клапан. Полагая, что сделал это первым, он поспешил написать статью, чтобы задокументировать этот успех. Он и не подозревал, что Бэйли его обошел. Три месяца спустя в Лондоне Рассел Брок в этой гонке хирургов завоевал бронзовую медаль, проведя первую из последующей серии успешных операций на митральном клапане.
По своему темпераменту Брок, Бэйли и Харкен были той еще троицей. Брок был застенчивым по натуре, но скрывал это за резкой, даже грубоватой манерой поведения. Его коллегам из Америки, привыкшим к равенству и демократии, он, должно быть, казался жутким пережитком прошлого. Дело в том, что Брок чтил английскую традицию, согласно которой к старшим врачам относились почти как к богам: его подчиненные из бромптонской больницы должны были каждый день встречать его на крыльце у главного входа, а потом покорно следовать за ним во время утреннего обхода. Харкен и Бэйли не требовали к себе подобного отношения, но зато на дух не выносили друг друга. Когда они встречались на какой-нибудь медицинской конференции, в воздухе сразу же повисало ощутимое напряжение, а их разговор, как правило, перерастал в жуткую перебранку. У Бэйли нашлось довольно забавное объяснение их взаимной антипатии: «Моя мама была рыжей, моя дочка рыжая. Я никогда не был рыжим, однако Харкен был… мы просто рвали друг друга на части с обычным для рыжеволосых темпераментом». Через много лет они стали хорошими друзьями.
Хотя Харкен и Брок проводили свои первые операции на митральном клапане с помощью лезвий, оба они впоследствии пришли к заключению, что методика Суттара с использованием указательного пальца для разъединения сросшихся створок клапана была куда более эффективной, и стали делать так же. Когда из клапана вырезался кусочек ткани — с помощью дырокола или вальвулотома, — случалось, клапан терял способность плотно закрываться, то есть диагноз «стеноз» менялся на регургитацию, что для пациента было почти такой же серьезной проблемой. Создатель кардиовальвулотома Клод Бек, в итоге ставший прославленным кардиохирургом, впоследствии говорил, что его изобретение «пожалуй, затормозило прогресс в хирургическом лечении митрального стеноза лет так на двадцать».
«Во многих случаях расширить клапан удается одним только пальцем — настолько быстро и аккуратно, что никакой инструмент с ним соперничать не может», — заметил в 1952 году Брок, сообщая об отличных результатах, достигнутых им в серии из ста операций. Объявив о появлении «новой области хирургии», Брок высказал мнение, что новая операция, названная им митральной вальвотомией, теперь должна стать рядовой и ее следует проводить всем, кому она может помочь. Количество нуждающихся в этой операции пациентов было огромным: ревматическая лихорадка в 1950-х годах по-прежнему была серьезной проблемой — считалось, что 250 000 англичан страдали тогда от митрального стеноза. Дальнейшее усовершенствование методики проведения подобных операций произошло в 1954 году, когда французский хирург Шарль Дюбост изобрел дилататор — инструмент, который еще эффективней, чем палец, раскрывал пораженный стенозом клапан. На его конце было два тупых лезвия, которые вставлялись в левое предсердие, а затем раскрывались, подобно зонту, раздвигая в стороны сросшиеся створки клапана. Многие хирурги взяли на вооружение эту новую методику, в результате чего в следующие десять лет удалось улучшить качество жизни тысячам пациентов с митральным стенозом.
