– Как обычно, поговорить не с кем, хоть и дом стал полным народа… – я пробурчал себе под нос. – Да и никогда нельзя знать, какими будут отношения. Если ставить вопрос таким раком, то любая возможная любовь становится невозможной.
– Да влюбляйся на здоровье. Только не в Кристину.
– Спасибо за богатство выбора. А то я начал переживать. Мамаша еще нарисовалась, ума не приложу, как к этому относиться…
– Что?! – завопил он громким рыком. – У тебя есть мать?
– Нет, блин, я из яйца вылупился! Смотри киношку, Гоша, я на три секунды мелькну за той машиной.
– А то я не знаю! – он вдруг тяжелой рукой похлопал меня по плечу. – Но ты это, если надо поговорить – я всегда рядом, понял?
Понял я, понял, что в мире как был один, так один и останусь. Скорее бы Зинаида на смену вышла.
И я от Кристины отстал, на полном серьезе, без выкрутасов. Гоша – хоть и предательская гнида, но прав. За пару недель мы фактически не обменялись с ней даже тремя законченными предложениями, я почти привык к тому, что ее это устраивает. Да и работы накопилось, продюсер после заключения всех столичных врачей начал потихоньку наглеть. А саундтрек к новому фильму после окончательной обработки превратился в такую конфету, что из-за него началась локальная война. Не зря все-таки четыре раза даже вокал переписывали, пока Егор Михайлович не испытал настоящий оргазм, о чем оповестил всех музыкантов и звукарей.
Воевали в ресторане – привычное место конфликтов для нашего брата. Киношники настаивали, что песню до выхода фильма запускать нельзя, Егор же, свет российской культуры, Михалыч матами им объяснял, что мы сначала успеем порвать майские чарты, потом порвем июньские, и уже затем с чистой совестью отдадим песню в съемки. Обе стороны, вооружившись договорами и подтянув юристов, орали друг на друга, я сидел в центре и потягивал шампанское. А что? Действительно, хорошая песня получилась, сам доволен. Может, на какой-нибудь конкурс с ней заявиться? Ну, если Егор Михайлович все-таки победит – там тоже звери подкованные, они так запросто не нагибаются.
Закончили, разумеется, поздно – я давно отправил Лёшу и вызвал Кристину. Но на выходе Егор Михайлович предупредил:
– Там журналисты по твою душу.
Зевнул, не прикрывая рот. Уже очень хотелось домой – отдохнуть.
– Не спится же им.
Однако на улице я замер, продюсер тоже притормозил рядом, вмиг собираясь, как профессиональный полицейский:
– Похоже, не по твою душу… Она же не ляпнет ничего лишнего?
– Не знаю.
Никто из нас не мог быть уверенным – Кристину отвечать на неудобные вопросы никогда не учили, но заодно ее ни разу в жизни так не прессовали. Да что уж там, даже меня так обычно не прессуют… Уж не знаю, зачем она вышла из машины – может, просто хотела размять ноги, но ее окружили плотным кольцом и не позволяли даже вернуться к автомобилю. Я издалека ощущал ее ужас, когда она переводила взгляд с одного лица на другое, пытаясь обнаружить хоть щель в толпе. Но ей перекрывали возможность назойливыми микрофонами. Что-то с журналистами сегодня было не так – за такую агрессивность можно и иск схлопотать, а они еще накручивали друг друга, будто боялись, что первым горячую новость заполучит конкурентное издание. Ажиотаж был настолько серьезным, что они даже нашего приближения со спины не заметили.
– Их кто-то натравил, – предположил Егор Михайлович.
И, судя по вопросам, которые я расслышал, он был прав.
– Как давно вы живете вместе, Кристина?
– Ксан уже сделал вам предложение?
– Как вы относитесь к его изменам? Или слухи о его похождениях лживы?
– Расскажите, как вы познакомились!
Порыв был однозначным: пробиться к ней, взять за руку и просто увести оттуда. Пусть попробуют мне вот так микрофоном в лицо ткнуть. Но продюсер, угадав смысл моего шага, остановил:
– Не вздумай, иначе вообще девчонку закопаешь. Теперь хоть понятно, зачем Светлана к тебе домой заявилась. Нашей Кристине с этого дня прохода не дадут. Отомстила, сучка крашеная.
– Сейчас-то что делать?
– Ответить исчерпывающе на все их вопросы. Я сам, иди в машину.
Но в этот момент Кристина потеряла контроль и завизжала:
– Отстаньте от меня! Что вам всем нужно?! Дайте пройти!
Я поднял руку и через два пальца громко свистнул, призывая их, как свору собак. Тут же ослепили вспышки. Посреди ночи, да еще после ресторана раздражающие. Уловив, что Кристина ушла в глухую оборону, журналисты решили поиметь с этой вечеринки хоть что-то. То есть меня.
– Ксан, как давно вы знаете Кристину?
– Которую? Имя довольно распространенное, – я улыбался отработанной улыбкой.
– Насколько правдивы слухи о ваших отношениях?
– Вы ведь сами распускаете слухи – вам лучше знать.
– Правда ли, что вы встречались с Лаолиной Светланой, а потом променяли ее на другую?
– Вы сейчас серьезно, да? Я уже даже списки не веду, кого на кого променял.
– Вам знакома женщина, которая заявляет, что является вашей биологической матерью?
Ну, хоть что-то мутное приготовили, а то я уж было разочаровался в их хватке.
– С выхода моего первого альбома я могу насчитать уже семнадцать людей, объявивших себя моими родственниками. К сожалению, такие вещи – обратная сторона славы.
– Но она утверждает обратное!
– Более того, наши подписчики улавливают некоторое внешнее сходство! – подхватил за конкурентом другой.
Я перебил, последние вопросы нравились мне все меньше:
– Значит, ждите новую волну моей родни. Теперь все, хотя бы отдаленно на меня похожие, будут заявлять то же самое. Может, я выберу себе новых родителей, взамен умерших? Давно пора на ком-то отработать детские комплексы.
Кто-то не выдержал и усмехнулся – проиграл. После этого внимание уже захвачено, и уже я контролирую процесс. А это значит, что жареного они в свои издательства сегодня не принесут, только очередное бла-бла-бла. С наглой рожей я перешел к рекламе будущего фильма. Какая разница, о чем меня спрашивают, если фильм – тоже отличная новость? Мучили меня еще минут десять, а потом почти вежливо отпустили восвояси.
Кристина почему-то сидела на заднем сиденье – наверное, туда удобнее ее было закинуть, плюс за тонированными стеклами не видно лиц. Я с переднего места обернулся к ним обоим:
– Все в порядке?
– Нормально, уляжется, – ответил Егор Михайлович. – Сейчас просто посидим, пусть разойдутся.
– Не нормально! – вдруг выкрикнула ожившая Кристина. – Это что вообще было?! А как я в институте учиться буду? И что мне прикажете на такое отвечать? Знаете, о чем они меня спросили – сделала ли я аборт, потому что живот уже должен быть виден!
