Крысы сплошным потоком полезли вверх — по сетке, по лестнице из живых тел, цепляясь друг за друга в бешеном стремлении пролезть первой, — и хлынули через брешь. Когда основная масса атакующих сконцентрировалась у прорехи наверху, под их весом начали вырываться другие скобы…
— Крыса-хозяйка! — закричал вдруг лысый циклоп.
И тут же эти слова прозвучали во множественном числе.
— Крысы-хозяйки! Крысы-хозяйки!
Крики перекрыли всеобщий шум.
Гил очень скоро понял, о чем они кричат. Из-за поворота коридора пеной выплеснулись крысы величиной с небольшую собаку, фунтов по пятнадцать — двадцать каждая, и последовали за мелкими крысами-рабами, которые умирали ради того, чтобы сорвать сеть. Писк хозяек был не такой пронзительный, более горловой, низкий. Явно планомерные действия, казалось, свидетельствовали о наличии какой-то степени разума у крупных крыс, но Гилу вовсе не хотелось углубляться в рассуждения такого рода.
И еще казалось, что утробное ворчание хозяек имеет какой-то рисунок, отчетливые повышения и понижения, вариации длительности звуков, и все это могло быть признаком словесной сигнализации сверх уровня инстинктивного, чисто животного писка и криков. Но это тоже были несвоевременные и вредные мысли. Гил продолжал стрелять без перерыва, выхватывая одну обойму за другой из корзины трехрукого карлика, который исполнял роль подносчика патронов. И каждый раз, подбегая с корзиной, карлик кричал Гилу:
— Стреляй! Стреляй! Убивай!
Но Гил не нуждался в напоминаниях.
Крысы-хозяйки знали, чего хотят. Отнюдь не мяса крыс-рабов или друг друга. Теперь, когда атаку повели хозяйки, Гил не видел больше ни одного случая крысиного каннибализма. С горящими яростью красными глазами они рвались вперед устрашающими массами, умирая сотнями и тысячами, цеплялись когтями за своих товарок, падали, но продвигались дальше и дальше…
Какой-то покрытый чешуей популяр с оранжевыми глазами, похожими на леденцы, споткнулся, упал и уже не смог подняться, буквально раздавленный полчищами врага. На него набросилось множество крыс, и все же главные силы продолжали наступление.
— Отходи же! — крикнул Силач.
Они пятились до конца коридора, непрерывно стреляя, — знали, что исчезновение заградительного вала стрелок даже на секунду даст крысам-мутантам возможность, которой они дожидаются: рвануться вперед и раздавить их. Гил рискнул на миг перевести взгляд на Тишу. Девушка, закусив нижнюю губу, стреляла снова и снова, с яростью, порожденной страхом; самострел словно прирос к пальцам ее вытянутой напряженной руки. И все же она не теряла головы, справлялась как следует, и Гил почувствовал еще большую гордость за нее.
Но вдруг, на одно короткое, но ужасно яркое мгновение, он увидел ее в виде трупа, покрытого крысами. Острые желтые зубы срывали кожу с ее лица. Впрочем, нет, не трупа — в этом видении она была почти мертва, в ней оставалось достаточно жизни, чтобы понимать происходящее и испытывать неистовое, безумное бешенство. И еще в этом кошмаре одна крыса стояла в зияющем провале ее раскрытого рта и терзала ей нос…
Гил поперхнулся и закашлялся, стараясь отогнать от себя это жуткое видение, и тут на него тяжким бременем легло понимание, что он, ее мужчина, обязан любым путем оградить Тишу от такой участи. И только тогда он вспомнил, что в кармане его куртки лежит звуковой пистолет, который он взял с собой на тот случай, если популяры встретят их недружелюбно.
— Силач! — крикнул он, махнув арбалетом. — Отведи людей назад, я сам справлюсь с крысами!
— Ты с ума сошел!
— Возможно, но у меня есть звуковой пистолет.
— Я не могу это допустить! — упирался его отец.
— А тебе деваться некуда!
Силач неохотно отдал команду. Другие мутанты откатились от Гила, радуясь возможности отступить. Он повернулся к серой орде, которая теперь беспрепятственно хлынула по коридору, заполненному их нарастающим маниакальным писком, — они уже были уверены в своей победе.
Гил поднял пистолет и нажал спусковой крючок.
Крысы загудели чисто механически, это вибрировала плоть, отделяемая от костей, разлеталась огненными вспышками, угасала, превращаясь в пепел, и исчезала. Кровь фонтанами била в воздух, но тут же преобразовывалась в огненный водопад, в дождь пепла, а потом испарялась, обращаясь в ничто. Молекулы с воем разлетались во все стороны, когда звуковое оружие уничтожало структуру атомных конструкций.
Крыс было тысячи и тысячи, они вливались в коридор, как из рога изобилия. Точно единый организм, крысы по-прежнему свирепо рвались вперед, пытаясь миновать невидимый барьер, который испарял их без пара, сжигал без огня и золы, сокрушал, не оставляя ни крови, ни останков. Хозяйки столкнулись с чем-то новым, чем-то необъяснимым и непредвиденным. И пока их мозги лихорадочно работали, пытаясь найти решение, они действовали как обыкновенные крысы, пытаясь преодолеть непреодолимое и сокрушить несокрушимое.
Гил водил звуковым лучом из стороны в сторону равномерно, как машина, и крысиный вал подался назад, начал рассыпаться, отступил еще немного. Наконец крысы-хозяйки уяснили безнадежность ситуации и немедленно кинулись наутек во всю прыть; они неслись галопом, как собаки за зайцем, мгновенно обогнали своих рабов и возглавили бегство. Гил гнался за ними из коридора в коридор, из комнаты в комнату как карающий мститель и в конце концов принялся загонять в какую-то дыру в стене засыпанного камнями коридора.
Крысы сбились возле дыры в кучу, бурлящую и возбужденную, они яростно пищали и рвали на куски друг друга, лишь бы пролезть первыми и спастись от невидимой смерти. А Гил стоял на безопасном расстоянии, водя по тварям лучом и наблюдая, как они вспыхивают и исчезают. И тут группа примерно в сотню крыс повернула от дыры — скорее всего по приказу крыс-хозяек — и бросилась на него. Он опустил луч и ударил по атакующим, торопливо отступая; последнюю из них он уничтожил всего в нескольких дюймах от своих ног.
Когда Гил поднял глаза, последняя крыса из основного полчища скользнула в спасительный мрак дыры в стене. Он бросился к тому месту и несколько минут бил в темноту, чтобы наверняка отогнать их подальше и отбить охоту предпринимать новое нападение через ту же трещину — по крайней мере в ближайшем будущем. А потом, весь дрожа, покачиваясь на трясущихся ногах, пошел обратно, к остальным.
Тиша бросилась к нему, крепко обхватила, и он ответил ей с не меньшей страстью. Она была очень теплая и мягкая, и он чувствовал, как ужас понемногу вытекает из него, словно ее тело служило идеальным проводником, соединившим его с матерью-землей.
А популяры уже занялись делом — грузили мертвых крыс в плетеные корзинки; Силач тем временем произносил нараспев серию коротких молитв из Семи Книг, благодаря Господа за ниспосланный Им счастливый случай. Гил полагал, они радуются, что не убиты, но не был уверен, что чуть не проигранная битва с бешеными крысами-мутантами — такой уж счастливый случай, за который нужно благодарить, даже при благополучном исходе. Впрочем, свои мысли он оставил при себе, понимая, что в присутствии Силача они прозвучат некстати.
