– В Великобританском королевстве всё правильно делают! – наконец отчеканил он, исподлобья взирая на Ирину Ивановну. – Они дредноуты изобрели! Передовая страна!
– Ага! Передовая, это верно, Константин. Тогда скажите мне, зачем им целых три буквы, читаемые как «К»?
На доске появились слова «cat», «king» и «quick».
– Прочитайте нам, кадет Воротников.
Федя незаметно отвлёкся от тревожных мыслей, и даже Петя Ниткин перестал бросать на него испепеляющие взгляды. Лёвка Бобровский тоже несколько ожил – видать, даже его, отличника, занимал вопрос, а ну как эта «ять» и впрямь не нужна? И вдруг её на самом деле отменят?
– Э-э-э… – Языки вообще и английский в частности не относились к области интересов кадета Воротникова, в отличие от стрельбы и бокса. – Э-э-э… «Кат»?
– «Кэт»! – прошипел кто-то за спиной Фёдора.
– Да, «кэт»! – Ухо опытного «камчадала» тотчас уловило подсказку. – Э-э-э… «Кинг»? Э-э-э… «Квик»?
– Я непременно сообщу господину Подпорожному о ваших успехах, кадет. Думаю, он вас похвалит. Но вы совершенно правы. Три слова, три разных буквы, а звуки одинаковые! Хотя, казалось бы, зачем это англичанам? Почему нельзя вот так, – и она быстро добавила мелом: «kat» и «kuik». – А, как вы думаете? Почему? Так же проще, верно?
Верзила Воротников чувствовал подвох и мучительно краснел, но деваться ему было некуда.
– Вы, Нифонтов?
Но Костька тоже только и мог, что злобно сопеть.
– Это… некрасиво, – вдруг поднял руку Петя Ниткин и тоже покраснел от собственной смелости.
– Да? А вот в немецком языке пишут похоже, только не «kat», а «katze», и не испытывают никаких затруднений. Так почему же это некрасиво, кадет Ниткин?
Класс замер.
– Некрасиво… – тихонько отвечал Петя, и Солонов порадовался за товарища – тот не разражался слезами, не заикался и не повторял одно и то же слово по три раза. – Нет… гармонии. Словно… с занавеса театрального кисти золотые оборвали…
– Совершенно верно, кадет Ниткин! – ободряюще сказала Ирина Ивановна. – Нет гармонии, вы абсолютно правы. Англичане сохраняют сложность своего языка, бережно относятся к нему, хотя, казалось бы, упростить можно очень легко, убрав «ненужные», «лишние» буквы. Упростить можно, а украсить, сделать лучше – нельзя. И кто говорит, что де, мол, «ять» и «е» – одно и то же, не правы. Разница есть, её надо только почувствовать.
– А вот в грамматике Грота… – Бобровский совсем оправился, поднял руку, понимая, что Севку с Костькой надо выручать. – В грамматике Грота сказано, что ничем не отличаются! Что «ять», что «е» – одно и то же!
– Не совсем так, – покачала головой Ирина Ивановна. – Спорить можно долго, и учёные тоже спорят, однако, если совсем кратко и самое главное, то «ять» была более длинным звуком, чем наше современное «е». И сейчас в словах древняя буква напоминает нам, что русские богатыри многое говорили не так, как мы с вами. И подсказывает, как именно. Ну, господа кадеты, разобрались?.. А что до комиссии… Предположим, добилась она успеха и злокозненный «ять» отменён. Что получится? – Она вновь встала у доски и быстро написала: «осѣлъ мѣлъ пылью на полу; долго я мелъ просыпанный мѣлъ». – Всё понятно, не правда ли? А теперь посмотрим, как это получится у нашей комиссии… – Ниже строчкой на доске появилось: «осел мел пылью на полу; долго я мел просыпанный мел». – Что у нас выходит? Что сперва какой-то осёл метёт пылью на пол, то есть всё пачкает; потом рассказчик сам берётся за дело – оно и понятно, после осла-то – и тоже метёт что-то просыпанное, а вот что именно?
Кадеты дружно захихикали. Очевидно, все представили себе осла с метлой.
– В общем, погодите хоронить старушку «ять», – закончила Ирина Ивановна. – Благодаря ей текст более понятен, меньше омофонов, то есть слов, звучащих одинаково, а означающих разное. Что же до страданий бедных школьников, якобы испытывающих танталовы муки, заучивая слова с ней… Почему-то никто не жалеет школьников французских, и никто не торопится менять там грамматику. Зачем французы простое слово «бордо» пишут, как «bordeaux»? Почему названия французских фирм, что строят автомоторы – «peugeot», «renault» – при чтении оканчиваются просто на звук «о» – «пежо», «рено», и выходит, что сочетания «eaux», «eot» или «ault» значат одно и то же!.. Представляете, какая тут может быть путаница? Однако ж никаких упрощений французами не делается. Так что уж и мы, русские, как-нибудь переживём наличие «яти» в нашей азбуке!..
Так или иначе, но от Бобровского Ирина Ивановна как будто бы отвлеклась.
Зато не отвлёкся Петя Ниткин и на перемене пошёл в решительную атаку:
– Федя! Ну Федя же! Ну так же не по-товарищески же! Ну скажи же уже! Обещал же!
– Тихо, Нитка, – вдруг прошипел, возникая рядом с ними, Севка Воротников. – Тебе что утром сказано было? Не наваливаться на Слона, верно? А ты чего?
Петя аж поперхнулся и с укором воззрился на Федю – мол, как же так, предал меня, что ли?!
– Всё нормально, Севка. Я…
– Ты, Нитка, нишкни, – вдруг вмешался и Бобровский. – Что мы там со Слоном делали – не твоя забота. И вообще ничья. Тебя никто не трогает, колбасу тебе оставили – а ты всё недоволен!
Петя часто-часто замигал. Во взгляде его читалась горькая обида. Как же так, лучший друг, единственный во всём корпусе – и вдруг водит от него секреты, да ещё с кем – с Бобровским!
– Ну и пожалуйста, – дрожащим голосом выдавил Петя. – Не очень-то и хотелось. Секретничайте, если хотите.
И отошёл гордо.
Фёдор только зубами скрипнул.
И потом весь день до самого вечера Петя с ним не разговаривал.
Зато разговаривал Бобровский, да так, что спасу никакого не было.
– Слушай, Лёвка, а ты что, рассказал своим? Севке и Нифонтову?
– Я что, дурной? – искренне возмутился Бобровский. – Севка разболтает просто по глупости, не со зла – забудет, что обещал. У него одна французская борьба на уме. «Бра руле», «тур-де-тет» или что у них там? А Костька сразу какую-нибудь каверзу халдеям придумает. Нет уж, хватит им и того, что я то одному, то другому подсказываю, а иначе б из колов не вылезали.
– Ладно, Бобёр, это ваши дела, я в них не вникаю. А Петьку обидели.
– Пхе. Нитка сам обидеться решил. Ничего, подуется и перестанет. Я вот тут подумал, Слон, и кажется мне, что не просто так по тому коридору кто-то шастает!..
– Конечно, не просто так! Склады там небось всякие, помнишь эти ящики?
– А чего ж так глубоко? – не унимался Лёвка. – Да и основные склады корпусные совсем не там.
– Да откуда ты знаешь? – слабо отбивался Солонов.
– Знаю! «Историю Александровского кадетского» читать надо! В библиотеке!
– Ну и что? А лопаты-то с ломами…
