– Ура! – не сдержавшись, завопил кто-то из второго отделения.
– Спокойно, господа кадеты, спокойно. Сегодня после занятий отделения будут разбиты на тройки. Будем осматривать местность. Общее командование – я и господа начальники отделений. Будет выдано холодное оружие.
У седьмой роты поистине «в зобу от радости дыханье спёрло».
– Кхм!
– Да-да, холодное оружие. – Две Мишени метнул выразительный взгляд на госпожу Шульц, которую опять разбирал кашель. – Малые сапёрные тесаки. Это большая честь, господа кадеты. Право ношения клинка с гербом корпуса надо заслужить. Пока они ещё не будут именными, пока. Начальником корпуса нам поставлена задача – обследовать старую застройку между дорогой на Малую Загвоздку и кладбищем. Там, господа кадеты, сам нечистый копыто потеряет!.. Сараи, амбары, будки, цыганские брошенные хибары с халупами – всё требует проверки. В случае обнаружения чего бы то ни было подозрительного – ничего не предпринимать, докладывать старшему по команде, то есть мне или отделенным начальникам!
Ирина Ивановна глядела на господина подполковника так, словно был он по меньшей мере закоренелым двоечником, однако Две Мишени не поддавался.
– Сейчас на корпусном гектографе печатается большой план этой местности. Знаю, господа кадеты, что топографию вы ещё даже не начинали, но… нам в Маньчжурии тоже приходилось очень многому учиться с листа, с колёс или того хлеще – в бою. А теперь – рота! Слушай мою команду!.. Напра-во!..
На занятия кадеты летели, не чуя под собой ног. И после математики в физический кабинет к господину титулярному советнику Илье Андреевичу Положинцеву ворвались настоящей ордой, с шумом и грохотом.
– Здравствуйте, здравствуйте, господа, – встретил их учитель. – Слышал, слышал – поздравляю с первым боевым заданием! Уверен, вы не посрамите славного имени александровских кадет!..
– Не посрамим!.. – вырвалось у Воротникова.
Илья Андреевич улыбнулся, покивал.
– Понимаю, понимаю, вы уже все там. Трудно думать о чём-то, кроме поисков, верно? Но давайте подумаем, как физика может помочь нам в этом?..
И оказалось, что физика таки и впрямь может. Илья Андреевич рассказывал о вещах невиданных, о том, как особые радиоволны помогают находить подземные пустоты, и о том, что он самолично отправится с седьмой ротой, дабы «испытать прототип» прибора как раз для таких случаев.
Глаза у Пети Ниткина сделались как чайные блюдца. Он аж подпрыгивал на месте, а руку тянул почти что до потолка.
– Вижу, вижу, господин кадет, – снисходительно кивнул господин Положинцев. – Небось хотите помочь?
– Так точно! – пискнул Петя.
– Тогда будете мне помогать, прототип довольно тяжёлый. Нет, таскать его будут фельдфебели, а вот раскладывать антенны по схеме, втыкать в землю, снимать показания – надеюсь, вы мне поможете!
И о вещах сложных Илья Андреевич говорил языком простым и понятным. Показывал в небольшом лотке с водой, как волны отражаются от краёв: «Вы все видели это множество раз, но задумывались ли, что точно так же отражаться могут и волны невидимые, те самые, что по радио несут нам человеческую речь?»
Слушали его с открытыми ртами, даже второгодник Воротников, даже «Ле-эв» Бобровский, забывший, что нужно натягивать гримасу снисходительной скуки; и не заметили, как урок пролетел.
– Домашнего задания сегодня не будет, господа, – объявил напоследок учитель, вызвав бурный восторг у всех, за исключением, разумеется, Пети Ниткина. – Но! Но, любезные сердцу моему господа кадеты, как только поиск ваш будет закончен, мы продолжим занятия механикой. Машина Атвуда, господа, только с виду проста. Но без неё, как и вообще без механики, и всего того разнообразия приборов, что я упоминал, не построить.
* * *
Получать оружие – это серьёзно. Седьмая рота в полном составе выстроилась перед цейхгаузом; усатый фельдфебель Трофим Митрофаныч вызывал строго, по фамилиям, и отвечать требовалось по уставу, ибо Трофим Митрофаныч был сейчас Начальством, к коему надлежало обращаться «господин старший штабс-фельдфебель», и никак иначе.
Кадет за кадетом исчезали в дверях оружейной, появляясь потом с изрядно оттягивающим пояс тесаком.
– Не хватать! Из ножен не вытаскивать! Вот балованна команда, сущие бесенята! Воротников! Я тебя, буйну голову, знаю! А ну быстро клинок спрятал! А то враз на ко́злы у меня отправишься!
Ко́злами и здесь именовалась та самая скамейка в подвале, на которой до́лжно было сечь провинившихся.
Севка, против Фединых ожиданий, быстренько и без пререканий убрал тесак, вытянулся во фрунт.
– Виноват, господин старший штабс-фельдфебель! Больше не повторится!
– То-то же, что не повторится, – проворчал Трофим Митрофаныч и вдруг показал Воротникову кулак. – Это с их благородиями фокусы твои тебе с рук сходят, а я тебя – ты знаешь – без господского догляду отделаю хуже, чем Господь наш Вседержитель черепаху.
Судя по тому, что на губах у Севки не перекатывалась обычная его полупрезрительная ухмылочка, отделать его старый фельдфебель и впрямь мог. Может, даже и отделывал уже – хотя учились они все тут без году неделя.
– А чего это он так – про черепаху-то? – шёпотом удивился Петя. – Замечательное животное, очень интересное! Приспосабливается к любым условиям!.. Есть черепахи сухопутные, а есть морские. Есть такие, что в пресных прудах живут, а есть…
– Кадет Ниткин! Р-разговорчики в строю!
– И-извините… – пробормотал опять выключившийся из корпусной жизни Петя, за что тут же схлопотал подзатыльник. Несильный, но обидный.
– Какое тебе тут «извините», штрипка штафирская? – рассвирепел фельдфебель. – Ты в славном императорском воинстве или у мамки на антресолях?!
Кадеты вокруг загоготали, и Ниткин мучительно покраснел, сообразив, какой допустил промах.
Федя что было сил ущипнул приятеля повыше локтя, и Петя пришёл в чувство. Нет, так же лихо, как Воротников, он не вытянулся, и голос у него дрожал, но всё-таки уставное «виноват, господин старший штабс-фельдфебель» у него получилось ничуть не хуже Севкиного.
Внутри было узкое, вдаль уходящее помещение. За высокой деревянной конторкой стоял писарь, скрипел пером; другой фельдфебель, Пётр Макарович, притворно хмурясь, клал на стойку обмотанные ременной портупеей тесаки.
– Кадет Солонов Фёдор!
– Кадет Солонов Фёдор, оружие номер Н-28953, – прогудел Макарыч. Писарь старательно выводил цифры в толстенном гроссбухе. – Портупею надень, кадет, а то ремень ниже задницы съедет…
С портупеей через плечо и увесистым тесаком на поясе Федя вышел из цейхгауза, невольно сам переходя на строевой шаг. Совсем, совершенно иное ощущение – тяжесть оружия сделала его словно настоящим рыцарем, и не хватало только прекрасной дамы, чтобы повязать её шарф на руку и поклясться свершать в её честь славные подвиги.
