– Я имел в виду – переселиться в другие тела, как Хусруллин в президента, и никто сроду не догадается, в ком мы расположимся.
Жанна отодвинулась, приподнялась на локте, разглядывая в полумраке лицо слипера.
– Ты сам понял, что сказал?
– Конечно, это не очень этично… – смутился Нестор. – Но это выход из положения.
– Выход! – фыркнула она. – Разумеется, в крайнем случае можно будет и воспользоваться своими умениями, если уж очень прижмут. Но я думала не об этом. К президенту необязательно идти в нашем родном обличье, в его окружении нас каждая собака знает, да и сам Хусруллин. Достаточно будет послать человека, которого он знает и которому доверяет. Под его прикрытием мы и выковырнем из мозгов президента эту заразу – личность Хусруллина.
Нестор углубился в размышления.
– По-моему, это вполне даже реально. Странно, что мы не дотумкали раньше. Сколько возможностей упустили! Корень квадратный из минус единицы!
Жанна соскочила с кровати, накинула на себя рубашку Нестора, нацепила очки.
– Пётр Данилович? Не поздно? Есть идея! Только что пришла в голову Безоружному. Как говорится, голь на выдумки хитра. К президенту можно послать человека, которому он безусловно доверяет. Но в этом человеке буду я, понимаете?
Жанна замолчала, выслушивая ответ начальника службы безопасности.
– Ни в коем случае! Риск можно исключить, подготовив операцию коррекции и перехвата управления. Да, согласна, есть нюансы, надо всё проанализировать и выбрать самый надёжный вариант. Навскидку предлагаю кандидатуру главаря спецгруппы Слоневского… поняла… тогда самого премьер-министра… Хорошо, мы подумаем и позвоним.
Она сбросила вижн.
– Слоневский не того уровня человек, – сказал Нестор, – чтобы запросто войти в кабинет президента, ногой открыв дверь.
– На кого-то же он должен надеяться?
– И премьер не в такой позиции, чтобы Хусруллин ему доверился. Я бы сделал ставку на начальника личной охраны президента.
– Ты его знаешь?
– Нет.
– Я тоже.
– Но кто-то же знает из наших разведчиков?
– Даже если и знает, начальник охраны наверняка находится в Кремле, рядом с президентом, а нам туда лучше не соваться.
– Придумаем чего-нибудь.
– Придумаем. – Жанна улыбнулась. – Легко сказать. Нет у нас времени на прикид вариантов.
Нестор обидчиво поджал губы.
– Предложи что-либо поинтересней.
– Не обижайся, думать ты умеешь, но не будем торопиться. В конце концов можно будет послать к Хусруллину и Козодоева. Его-то уж он примет непременно.
– Директора ФСБ?! Да Хусруллин его зазомбирует, и всё!
– Не успеет, гарантирую, он же не будет знать, что в голове Ивана Егоровича буду сидеть я.
Нестор качнул головой.
– Нет!
– Что – нет?
– Одну тебя я не отпущу! Идти так двоим!
Жанна развеселилась.
– Мы не уместимся в голове генерала. Три личности в одном мозгу, это как…
– Змей Горыныч!
– У Змея Горыныча было три головы, а тут одна.
– Для некоторых наших чиновников и одной много.
Жанна засмеялась, вскинув руки вверх.
Рубашка на ней распахнулась, обнажая красивую, с острыми сосками, упругую грудь нерожавшей женщины. Нестор невольно потянулся к Жанне, но она увернулась.
– Остынь, маньяк, побереги силы.
– Для чего?
– Для того чтобы завтра взяться за дело по полной программе. К тому же мы собирались слетать к Мыследару, узнать новости.
Нестор очнулся, почесал в затылке.
– Ох, и вправду забыл. Может, прямо сейчас и полетим?
– Давай, готовь чай, я сейчас. – Она убежала в ванную.
Было без пяти минут двенадцать, когда они устроились на кровати вплотную друг к другу, привычно взялись за руки, объединили мыслесферы и невидимым лучом устремились за пределы Земли и Солнечной системы.
Поиски «души» плазмика длились недолго. Нестор уже научился различать среди искр туманной бездны светящееся облачко Мыследара, приветливо мерцающее, как лампада у лика святого.
Астроном-спасатель обедал. Или ужинал. Хотя поначалу Нестору показалось, что его «приёмный носитель» занимается ремонтом своего сложного, свитого из плазменных струй и лепестков тела. Плазмик в толпе своих коллег двигался вдоль длинного лотка с множеством светящихся разным цветом фонтанчиков, опускал в фонтан руку, вынимал сгусток парящего туманчика и проводил им по голове, плечам, груди и ногам. Лишь чуть позже стало понятно, что шарики не являются деталями (органами) тела, а представляют собой сгустки плазмы, сгустки света, проникающие «под кожу» и тающие внутри мышц-струй, после чего эти мышцы начинали пульсировать чаще и разгораться сильнее.
«Да это же шведский стол!» – догадалась Жанна.
«Верно, пункт питания, – ответил Мыследар, ничуть не рассердившись на вторжение землян. – Добрый вечер, дорогие мои друзья-земляне!»
«Добрый вечер, – поздоровался Нестор. – Извини, что мы без стука, хотели только узнать, как вы тут».
«Вы как раз вовремя. Происходит торжественный приём в честь прибытия делегации Голдхоула. Заседание Комиссии по контактам начнётся после приёма. Очень надеюсь, что вы присоединитесь».
«Но ведь вы договорились с голдхоулцами встретиться через пару недель…»
«Они сообщили, что готовы договариваться. Мы не могли отказаться».
«Похоже, наша программа, внедрённая в подсознание главного голдхоулского контактера действует, – проговорила Жанна. – Посмотрим, что они приготовили, какой сюрприз».
«Не думал, что и у вас существуют торжественные приёмы», – признался Нестор.
«Это признак определённой стадии развития эмоционосных видов разума. Видели бы вы, какими пышными бывают приёмы у голдхоулцев».
«На Земле тоже существуют такие обычаи, особенно у богатых людей. Что веком раньше, что вчера, что сегодня. Миллионы долларов тратят сынки и дочки богатеньких буратин на суперсвадьбы и роскошные яхты!»
«Так вот кого мы должны благодарить за пышность и роскошь земных застолий, – хмыкнула Жанна. – Наших предков-рептилоидов!»
«Вы абсолютно не виноваты, – возразил Мыследар, отходя от «шведского стола». – Дети не отвечают за родителей. Это закон».
«К сожалению, на нашей планете полно детей, исповедующих такое же негативное отношение к себе подобным, что и предки».
«Просто ваша система воспитания несовершенна».
«Кто бы спорил. Хотя мы и пытаемся противостоять худшим человеческим качествам, особенно жажде власти, но, похоже, все наши усилия напрасны. На своей Родине мы проигрываем вторжению негативной морали и этики».
