— Если тебе что-то нужно, я рядом, — грустно улыбался Влад.
— Все в порядке, — понадеялась, что голос звучит достаточно печально.
— Между нами были недопонимания, Русенька, — возобновил попытку Влад. — Но мы ведь друзья. Даже больше, чем друзья. Не стоит рушить все именно сейчас.
— Я и не собираюсь, — взглянула в лицо Неверского.
Он кивнул. Я молчала. Просто не доверяла собственной выдержке. Просто боялась, что размахнусь и все же впечатаю кулак в его лицо. Как раз в то место, где остался красноватый след от ожога.
Я перехватила взгляд Влада. Он неотрывно смотрел на мое кольцо.
— Странно, что я не увидел твоего гм… жениха здесь, в такой день, — услышала задумчивый голос Неверского.
— Забудь о нем, Влад, — усмехнулась я. — В конце концов, все ошибаются. И я в том числе.
Неверский рассматривал меня пристально. Изучал, просчитывал в уме все ходы. Я прекрасно знала это взгляд и ход его мыслей.
Для него я была легкой добычей. Без защиты отца. Без мужа. Без сильного мужчины рядом.
— Рад это слышать, — наконец улыбнулся Неверский и перехватил мою ладонь.
Титанических усилий мне стоило стоять неподвижно и смотреть на идеально уложенную прическу, когда голова Влада склонилась над моей рукой.
Губы прижались к ледяной коже. Галантный жест, со стороны все прилично. Но я чувствовала, что невинный поцелуй затянулся.
Я не шевелилась, и Влад расценил это как согласие. Выпрямился, обнял меня за плечи.
Встал рядом, намекая, что дальше принимать соболезнования мы будем вместе.
— Не сейчас, Влад. Ты торопишь события, — выдохнула я, невзначай выворачиваясь из крепких рук.
— Прости. Ты права, Руслана, — кивнул он и отступил.
Место рядом со мной занял Игнат. У Горыныча был вид человека, способного загрызть любого, кто сделает даже полшага в мою сторону.
Но в этот самый момент я остро ощутила потребность в присутствии рядом со мной совершенно другого мужчины.
***
Глава 19
— Как вам ваши похороны, Михаил Данилович? — поинтересовался я, отодвигая планшет с записью.
Громов тихо сквозь зубы выматерился. Я лишь хмыкнул. Старику не нравилась роль жертвы автокатастрофы и стороннего наблюдателя. Громова тянуло на передовую. Однако с моими аргументами старик согласился. Подозрительно быстро. Я предполагал, что здесь не обошлось без вмешательства моего старшего братца и его отца.
В коем-то веке я не стал спорить с Ромкой. Поддержка мне однозначно не помешает.
Игнат регулярно сообщал о самочувствии Русланы, о каждом ее шаге, о каждом человеке, взглянувшем в ее сторону.
Более того, видео регулярно транслировалось на мой телефон. Я мог в любое время посмотреть и узнать, чем занята моя храбрая девчонка.
Со стороны она напоминала механическую куклу. Она двигалась, разговаривала, улыбалась. Но ее взгляд сулил адские муки всем, кто был причастен к «смерти» ее отца.
Неверский остановился рядом с Русей. А я мысленно пообещал себе, что вырву ему эту самую руку, нахрен. Именно ту, которой он касался моей женщины.
Главное, выждать удобный момент, чтобы заманить всех стервятников в ловушку.
В этом и заключался план. После «смерти» Громова все имущество перейдет к его дочери Руслане. Ее не замечали. Ее не боялись. Не воспринимали всерьез. В какой-то степени Руська была права, когда собиралась заключить фиктивный брак для отвода глаз и получения статуса замужней дамы.
У девчонки все могло бы получиться. Могло бы. Если бы она выбрала другого кандидата на роль ее фиктивного мужа. Она ошиблась, решив заполучить меня. К счастью для меня, ошиблась.
Из меня вышел бы хреновый фиктивный муж. От такой женщины, как Руслана, нереально держаться на расстоянии. И даже Неверский это понимал.
— Жалко мне тебя, Прохор Тимофеевич, — ухмыльнулся будущий тесть.
— И отчего же? — поинтересовался я, бросил взгляд на часы.
— Не завидую я тебе, когда будешь разъяснять моей дочке, почему мы все завернули именно так, — оскалился Громов, я же промолчал.
Согласно отчету Горыныча — через полчаса они поднимутся в квартиру Руси. Эмма Петровна на всю ночь по настоянию врачей осталась в частной клинике. По легенде — у вдовы Громова подскочило давление, и с кладбища охрана увезла женщину вместе с медиками в частную клинику, где ее поджидал сам Громов.
А передо мной лежала трудная задача. И если у меня был четкий план, как максимально быстро и безболезненно убрать Неверского, то вопрос с Русланой казался мне неразрешимым.
Как моей дерзкой и своенравной женщине рассказать о том, что мужчины все решили за нее? Я пока не знал. Но и откладывать больше нельзя. Руслана имеет право знать, что ее отец — жив, а авария, как и похороны — хорошо поставленный спектакль для одного единственного зрителя — Неверского Влада.
***
Вошел в квартиру Русланы, Игнат исчез, закрыл входную дверь на замок, оставив нас наедине.
Я рассчитывал на скандал, рукоприкладство со стороны Русланы, даже на истерику, тихую или невыносимо громкую.
Но совершенно не был готов к потухшему взгляду и пепельно-бледной коже. На съемках, сделанных скрытой камерой, она выглядела совсем иначе. Не такой разбитой и раздавленной.
Руслана не плакала. Кажется, она даже не заметила меня. Сидела в кресле, не разрешая включать свет. Но даже в полумраке я видел каждую черточку ее лица.
Подошел, сел рядом, перехватил ледяные ладони, попытался их согреть.
— Ты зря приехал, Прохор.
Руслана не только выглядела, как механическая кукла, но еще и говорила так же. Неестественно спокойный голос. Неживой.
Захотелось встряхнуть девчонку. Пусть плачет. Пусть кричит. Пусть дерется. Только не вот так, словно она сама умерла.
Она сопротивлялась, но я перехватил ее руки и прижал к себе. Усадил на свои колени, прижал голову к груди.
— Твой отец жив, Руся, — произнес я. — Прости, мне пришлось заставить тебя пройти через этот ужас. Но иначе было нельзя.
Я не ожидал, что Руслана начнет хохотать. Безумно, до слез, накручивая мою рубашку на тонкие ледяные пальцы, вцепившись в меня словно утопающий.
— Тише, тише, Русенька, — шептал я. И у моей ледяной девочки могут сдать нервы. Это нормально. Ведь она живая.
