Разумеется, я знал, что мой приятель закончил «художку» и что-то рисует: и его жилище, и наши совместные визиты к Тимуру Новикову свидетельствовали о том, что и в изобразительном искусстве Густав, что называется, был в тренде. Но тогда рисовали практически все, и советские творческие граждане не были разделены тогда еще по каким-то отдельным кельям-нишам: художники и артисты ходили на концерты знакомых музыкантов, так же как музыканты ходили на выставки и кинопремьеры знакомых и не очень художников, артистов и режиссеров. Не знаю, как сейчас.
Так что все эти выставки товарищества свободных художников в различных ДК и в ЛДМ мы, безусловно, посещали и встречались на них едва ли не чаще, чем на концертах. Как настоящие денди, опять же. Это был такой клубок, где все всех знали и все со всеми дружили, по крайней мере внешне. Поэтому я ничуть не удивлялся, если вдруг выяснялось, что «Африка», Цой или БГ еще и художники. Отлично!
Хотя нет – одно удивление все-таки было и здесь. Густав умел удивлять. Я помню, как-то летом, заехав к нему в гости, я вдруг обнаружил хозяина в трусах в пустой квартире (родители летом уезжали на дачу), заставленной вдоль стен огромными незаконченными холстами с матросами. Впечатляюще. Я сидел на кухне с чаем и ждал. Юра отвлекся от работы только тогда, когда я достал из пакета новый альбом «New Order». Хотя отвлекаться от работы было не в его правилах. Но повод был достойный.
Кстати, о законах-порядках: в мои правила, выработанные примерно в описываемое время, аксиомой входит никак не оценивать творчество друзей и знакомых публично».
Владимир:
«Когда группа «Кино» здесь появилась – я не знаю, я тогда этой группы, в общем-то, и не знал, если так разобраться. У них немножко свой стиль, а я любитель другой, более душевной музыки – шансона, например… Да, дома у него стоял барабан, и частенько соседка приходила и жаловалась: «У меня маленький ребенок, а он там стучит в 12 ночи. Сходи к нему, мол, поговори, ты же с ним в одном классе учился». Ну, я и приходил: «Юра, ты уж пойми – здесь же дети маленькие, время 11–12 ночи, а ты стучишь в барабаны – это не совсем нормально». В принципе, он не возмущался, не скандалил, относился с пониманием. Но проходило какое-то время, и все возвращалось – ему же все-таки надо было заниматься.
Конечно, когда тут проходили репетиции группы «Кино», приходилось наблюдать и слушать их. Встречались с тем же Виктором Цоем на площадке, в лифте ездили. Бывало, у них там и шум, и гам. И соседи меня просили, мол, Володь, пойди поговори там с ними. Я шел, и бывало, что не сам Юра, а кто-то другой, не знаю, может, тот же Цой, отвечали: «Че тебе надо? Иди отсюда!..» Но Юра тут уже видел это все… Во-первых, у нас был очень дружный двор, нас нельзя было так обижать. Во-вторых, практически 90 % молодежи занималось спортом, и довольно серьезно… К тому же мы не воспринимали «звездности» Гурьянова».
Игорь «Иша» Петровский:
«Как я относился к группе «Кино»? А! Вопрос, конечно, интересный. Вот вы сейчас разговариваете с одним из первых слушателей первых Витиных песен, а нас таких осталось человек двадцать. Группа была без названия, когда они втроем там пели с Рыбой и Олегом Валинским. Но это замечательно просто! Я до сих пор храню воспоминания о том, как все происходило. Как мы встречались у Паши и Наташи Крусановых, а Витя сидел на полу с гитарой: «Гууляяяю, я один гуляю…»
Да, конечно, мне больше нравится ранний период «Кино»! Потом-то началось такое, о чем, честно говоря, и говорить не хочется. Попросту встречаешься с человеком где-то там за кулисами и говоришь: «Витя, привет!» – а он так: «Здарова…» Едва тебя узнает. С какого такого перепугу, я не знаю…»
Дженни Яснец:
«Это было в 1984-м году. Цой пригласил меня на концерт «Кино», и я познакомилась с Густавом (так тогда называли Георгия) и Юрой Каспаряном. Думаю, это было в рок-клубе, я уже не помню точно.
Я смутно помню, какое впечатление на меня произвел Георгий при знакомстве, выделялся ли он из общей компании Новикова, Цоя, Медведева и других. Мне тогда было 16 лет. Но они мне все очень нравились. Георгий всегда был в черном костюме с узкими брюками и белой рубашке, стильно выглядел, набриолинен. Они всегда выносили мне билеты на «Кино» в рок-клубе, и я всегда ходила на их концерты. Ну, они же все были совсем разные. Художники, артисты всегда индивидуальны и не похожи ни на кого. Мы постоянно ходили по каким-то квартирам и мастерским, там были концерты, спектакли, кино и вечеринки.
Мне очень нравилась группа «Кино», единственная группа в рок-клубе, которая однозначно была мне понятна и любима. Хотя мы и на другие концерты ходили, на «Странные игры», «Аквариум» и т. д.
Тогда Андрей Медведев готовил меня поступать в «Муху» на ткани, но я поступила на интерьер. Был очень большой конкурс на ткани, брали всего 6 человек, а я хотела сразу поступить и поступила на интерьер, и не жалею.
В «серовнике» я училась в 1983–1986 гг. Гурьянов и Цой учились там раньше – они намного старше меня. Это училище мы с ними никогда не обсуждали».
В 1985 году Георгий Гурьянов некоторое время играл на барабанах в группе «Народное Ополчение». Участвовал в записи альбома «Новогодие».
Федор Лавров:
«Потом мы стали записывать альбом «Новогодие», и он не сразу включился в запись. Первые демо мы записали в Новый год, барабанили все кому не лень, и я в том числе. Пошли на улицу вереницей панков, я впереди с барабаном, устроили карнавал. Все было весело и беззаботно. И только Алекс(Оголтелый. – Примеч. авт.), как всегда, получил от горожан по морде. Но не сильно. Так что не убежал, а остался с нами до утра. Сразу после этого Алекс привел ко мне Густава, и в январе 1985-го он уже записывался с нами. Густав сразу же включился в постпанковскую эстетику нашей музыки. Мне понравилась лаконичность его игры. Он охотно дубасил в индустриальные железки, которые я ему предлагал. И даже сам принес колпак от настольной лампы и повесил его вместо тарелки. Так он записал большую часть треков для «Новогодия».
Запись «Новогодия» делалась в моей квартире, это была подпольная панк-студия begemotion records. В начале 80-х, наверное, единственная домашняя студия, на которой можно было реально записывать барабаны. На студии Алексея Вишни, на многих других студиях с лучшим аппаратом можно было только запрограммировать драм-машинку. Так и делал Алексей на записях группы «Кино». И только на некоторых сыграл Густав сам. Нам нравилось, как он играл. Он был ровный, достаточно стабильный барабанщик. Он мог делать ошибки, и на барабанах они почему-то заметнее, чем на гитарах. Он не был машиной. Но мы никогда и не записывались под метроном. Так что у нас не было повода жаловаться на него. Никакого.
Новые музыканты группы скромничали, например гитарист Мотя и басист Осел. Я всем командовал, как всегда. Дима «Волосатый» Бучин ревновал, что вместо него играет Густав. И потом все-таки мы вместе с Димой записали остаток альбома. Причем я требовал, чтобы он играл «как Густав».
Гурьянов не был панком точно. Он приходил вымытый, после бассейна при стадионе Лесгафта. На хиппи был похож Дима «Волосатый». Густав был уже неоромантиком.
