Журналист самозабвенно и «достоверно» рассказывал о событиях. А я поняла, что начинаю глупо смеяться.
— Сердца Львовского? — вытирая слезы, всхлипывала я. — У него нет сердца!
***
Сумрак, почувствовав свободу, принялся резвиться в парке. Погода была замечательной. Шел снег. Он радовал глаз, укутывая деревья волшебным покрывалом.
— Ратти, ты ведь знаешь, как сильно я тебя люблю? — спросила вдруг бабушка.
Я придерживала ее за локоть, опасаясь, как бы она не поскользнулась и не упала. Но моя старушка чувствовала себя уверенно.
—Конечно, бабуль! — кивнула я, крепче ее обняв. — А я тебя!
— Я всегда знала, что ты заслуживаешь куда больше, чем имеешь, — продолжала свою мысль бабушка. — Но иногда жизнь несправедлива. И порой нам, людям, приходится вмешиваться в чужие судьбы и расставлять все по местам.
— Ты о чем, ба? — хохотнула я, внимательно следя за Суми.
Мой верный пес уже помчался к лавке, на которой сидел наш давний знакомый, а рядом крутился его питомец.
— О том, что я решила вмешаться в твою судьбу. И не знаю, простишь ли ты меня когда-нибудь, ведь по моей вине, пусть и косвенно, ты натерпелась боли. Но скоро меня не станет, а тебе нельзя быть одной. Рядом с тобой должен быть кто-то, кто способен защитить и поддержать. Кто-то сильный, и не только телом, но и духом, — загадочно говорила бабушка.
А я, слушая речи бабули, помахала рукой в приветственном жесте. Дмитрий Максимович уже поднялся с лавочки на ноги, увидев нас. Дозор флегматично смотрел на Суми, не особо разделяя восторга моего питомца.
— Ба, у меня все еще впереди! Ты сама говорила: мой мужчина ждет меня. К тому же, я не разрешаю тебе умирать! Умирать запрещается! — пошутила я, гоня от себя мысли о бренности человеческой жизни. — Пойдем скорее, я познакомлю тебя с другом!
— Лучше я сама, милая! — решительно заявила бабуля.
Мы уже подошли к Дмитрию Максимовичу, и старик галантно протянул руку бабушке. Старик оставил вежливый, церемонный поцелуй на ладони бабули. А та кивнула ему в ответ. Я поняла, что их приветствие не совсем похоже на первое знакомство. Скорее на встречу старых приятелей.
— Здравствуй, Ратти, — улыбнулся Дмитрий Максимович. — Дусенька, надеюсь, не успела тебе всего рассказать? Я хотел бы сам сделать это.
— Дусенька? — повторила я.
— Так вышло, что с Евдокией Руслановной мы знакомы очень давно. Настолько давно, что и говорить неудобно, — подмигнул старик. — А полгода назад у нас возник небольшой совместный проект. По слиянию капиталов.
— Слиянию? — эхом повторяла я.
— Верно, — кивнул старик. — Понимаешь, человеческий век быстротечен. А дети — самое дорогое, что есть у нас. И когда Дусенька пришла ко мне, я понял, что нужно действовать.
— Я вас совсем не понимаю, Дмитрий Максимович, — честно призналась я.
— Львовский, — широко улыбнулся мне старичок, поправляя шляпу. — Моя фамилия Львовский. И да, я — отец Романа.
Наверное, в моей жизни наступил именно тот момент, когда не удивит даже упавший с неба метеорит.
— Отец? Но, если я не ошибаюсь, миллиардер Львовский редко покидает собственные владения и находится едва ли не при смерти, — вспомнила я кричащие заголовки газет.
— Небольшая хитрость, Ратти, — подмигнул Львовский-старший. — Лишнее внимание мне не нужно. И часто хочется просто побыть в тишине, прогуляться, подумать.
Я не торопила старика. Пыталась уместить некоторые факты в голове. В особенности момент нашего знакомства с Дмитрием Максимовичем.
— Наше с вами знакомство было случайным? — прищурилась я и взглянула на бабушку.
— Отчасти, — кивнул Дмитрий Максимович. — Я действительно случайно оказался в этом парке. Увидел тебя и Сумрака. Пес играл с детьми, а ты улыбалась. Это я точно помню. А потом я позвонил подруге. У нас так заведено, мы примерно раз в месяц перезванивались, делились новостями. И я возьми, да и скажи, мол, встретил красивую девушку с псом по кличке Сумрак. Вкратце описал твою внешность и посетовал на то, что мой сын совсем ничего не унаследовал от матери. Ни капли романтичности, ни чувств. А я хотел бы, чтобы хоть раз он взглянул на мир с той улыбкой, что сияет на твоем личике. И Дусенька сразу поняла, кого именно я встретил. А мы с ней скромно допустили мысль, что твое чистое сердце сможет победить цинизм Романа, сможет показать ему новый мир.
— Это все замечательно, не спорю, — нервно рассмеялась я. — Но вы же сами настояли на свадьбе. Вы сами нашли ему невесту.
— Дарья тоже нуждалась в уроке! — поджала губы бабушка. — Кто-то должен был поставить ее на место, сбить спесь, а заодно и корону! Мы с Дмитрием надеялись, что Рому не обманет внешность Дашки. И не ошиблись. Что может быть хуже, чем мечта, которая стала явью и не оправдала ожиданий? Дарья хотела стать женой. И стала. Однако ничего не получила, кроме фамилии.
— Это слишком жестоко, ба! — прошептала я.
— Она все детство измывалась над тобой! Я помню, как ты прибегала ко мне с синяками и сбитыми в кровь коленями! — возразила бабушка.
— Послушай, Ратти, — серьезно произнес Дмитрий Максимович. — Брак Романа — лишь фикция. Я, разумеется, думал, что сын не допустит этого, надеялся до последнего. Мы все надеялись, если уж откровенно. Но вышло так, как вышло. Такой у Романа характер. Он держит слово. Всегда. Но один раз не сдержал. Он пообещал отпустить тебя. Пообещал, что твоя жизнь станет прежней. Но я уверяю тебя: не станет. Ты изменилась. И он стал другим.
— Он заставил меня танцевать на их свадьбе! Я пришла к нему! А он вытер ноги о мою гордость! Ненавижу его! — прокричала я.
— И правильно! Ненавидь! Кто же мешает? — улыбнулся Львовский-старший. — Но и люби тоже. Он этого заслуживает. Не сейчас, так потом.
— Как вы можете решать за нас? За меня? Думаете, столкнете нас лбами, и все получится? Думаете, вот так, одним щелчком пальцев сломаете судьбы других? — требовала я ответа.
— Ратти, послушай! — бабушка протянула ко мне руку, но я лишь затрясла головой, передала ей поводок Суми и убежала, не оглядываясь. Мне очень нужна передышка. Невероятно просто, как сильно она мне нужна!
***
Я шла по родному городу. Глядя на падающие с неба снежинки, я загадала желание: уехать предельно далеко. И не возвращаться, пока не смогу дышать полной грудью. Пока все события последнего месяца не превратятся в обрывочные воспоминания.
Я мечтала об этом. Но что делать, когда мечта исполнится? Я пока не знала.
— Привет, Ратти! — донесся тихий голос, вытягивая меня из собственных мыслей.
Саша стоял передо мной. Высокий, широкоплечий. Руки в карманах. Взгляд печальный, как у побитого пса. Кажется, у Суми глаза были веселее, когда он очнулся после операции.
