Она пожала плечами и кивнула словно в подтверждение собственных слов. Каспар и Александр притихли в знак скорби и в ожидании, когда печаль отпустит Рейн и она будет готова продолжить. Произошло это быстрее, чем они ожидали.
– Вы не представляете, как я рискую, находясь здесь, прямо в логове врага, просто для того, чтобы донести до вас: Делинду нужно остановить прямо сейчас, пока партия горгонов не готова и не все рекруты приняли предложение.
– А вы не спешите с решением, – отметил Каспар.
– Да, не спешу. – Рейн хлопнула себя по коленям. – Я не хочу убивать людей. На меня давят со всех сторон. Так и хочется убежать, но если брошу Одри, то она может слететь с катушек. Характер у нее не сахар, а за время работы с чудиками совсем испортился. Боюсь, если я уйду, будет хуже.
Александр понимал ее как никто другой, но не знал, что ответить, как и не знал, что теперь делать.
– Делинда устроит войну независимо от решения Саши касательно ЗНР, – осознал он.
– Она давно это задумала, – подхватила Рейн.
– И терпение у нее кончается, – продолжил Каспар. – Поэтому в последнее время она действует неосторожно.
С каждым напоминанием о войне Александр чувствовал ее так явно, словно уже находился в ее сердце и видел все ее ужасы. Ему вдруг стало стыдно за свою роскошную, хоть и морально бедную жизнь. Он вдруг увидел все возможности, что лежали перед ним все это время. Но он слишком долго сидел во тьме самобичевания, разучился их видеть и чувствовал себя неспособным ими воспользоваться. Он боялся, что в его неумелых руках та часть власти, которая отныне, с совершеннолетием станет ему доступна, может принести одни беды. Он ужасно боялся ошибиться.
– Остановите ее, Ваше Высочество, – Наряду с убедительными нотками он слышал в голосе Рейн мольбу. – Вы же ее брат. По себе знаю, что родство не всегда имеет значение, но сделайте хоть что-нибудь. Вы к ней ближе кого бы то ни было и вы единственный, кто может все закончить до того, как оно начнется.
Александр тщетно пытался придать себе решительный вид, чувствуя вину за то, что не может оправдать ее надежд.
«Как я могу решить такую сложную масштабную проблему, если не могу разобраться с собственными?» – Как же хотелось ему так сказать, но Александр боялся упасть в глазах Рейн и еще больше – в собственных.
И вдруг в голову ему пришло единственное, достойное и действенное решение – убить Делинду. Но совесть напомнила ему о злосчастном родстве, и мысль об убийстве, к облегчению и вместе с тем разочарованию, пришлось отмести.
– Я сделаю все, что смогу.
35
Мучительная ревность
Обменявшись контактами с Рейн, Каспар проводил ее до дверей гостиной и вернулся к своему месту.
– С вами все в порядке?
Принц не слышал его, продолжая смотреть в пустоту. Атмосфера праздника, окутавшая с утра, больше не могла скрывать его от действительности, и страх перед грядущим захватил Александра с новой силой.
Он не замечал, как сзади в раздумьях расхаживал Каспар, и даже его пристальный, исполненный нежности и восхищения взгляд остался без внимания.
И нужно же было Рейн Хьюз именно сегодня, именно сейчас потревожить его! Какие бы преграды ни вставали перед ним, первое, что приходило ему в голову, – побег. Но в этот раз он знал, что даже мечтать о нем – непозволительная роскошь. В тисках своих его сжимала сестра. Едва вырвавшись из них, он попадал в новые – созданные собственными страхами или надеждами других людей.
– Если Рейн надеется на то, что я смогу повлиять на Делинду, значит, есть и другие, думающие так же. А с наступлением войны людей, рассчитывающих на меня, станет в тысячи раз больше.
Он закрыл лицо руками и обреченно вздохнул.
– Каспар, какая это огромная ответственность! Я не готов к ней. Что мне теперь делать?
– Сейчас – ничего. Вам стоит отдохнуть. В день рождения…
– Забудь ты о нем! У меня нет ощущения, что этот день особенно важен для меня. Для Делинды он как способ выделиться, для остальных – отдохнуть, и только я, виновник торжества, не чувствую ничего из того, что обычно чувствуют в свой день рождения.
Каспар сел рядом. Рука его поднялась над плечом Александра, но не сразу легла на него.
– Вы взрослеете.
– С чего ты решил?
– Вы начинаете чувствовать ответственность за поступки вашей сестры. Вы боитесь разочаровать тех, кто уже сейчас рассчитывает на вас. Не это ли часть взросления?
– И что с того? Неужели это единственный вывод, который ты сделал после всего, что услышал?
– Да, для меня единственный. Ведь вы принц, а я ваш телохранитель. И не в моих ли обязанностях отмечать любое изменение в вас?
Опаленный смущением Александр поднял на него глаза. Волнения, терзавшие его секундой ранее, обратились в пыль. Он чувствовал себя совершенно беспомощным рядом с Каспаром. О, как хотел он видеть в каждом его добром слове скрытый смысл! Но разве это было возможно? Каспар – порядочный человек. Джентльмен с частичкой гангстера. Он был женат, у него три дочери. И Шарлотта. Лишь подумав о ней, Александр сотрясся от пожирающей его ревности. Не успокаивало его даже то, что провозглашенная им же самим новая возлюбленная Каспара сейчас за океаном. От безысходности и неотступной нелюбви к себе он был готов в уме выдать замуж за него кого угодно, пусть даже Делинду. А себя Александр видел последним в этом списке.
Как хотелось ему, чтобы рука на его плече скользнула чуть выше, к шее, щеке, губам. Скольких усилий стоило ему не раскраснеться больше и не расплыться в улыбке!
Но Каспар успел раскрыть его. Он, безусловно, догадывался. Ослепленный и оглушенный светом первой любви Александр не замечал, как каждое неосторожное изменение на его лице вкупе со словами кричало о его чувствах. Он больше не мог держать их в себе.
И вот Каспар все понял. По застывшему влюбленному взгляду, слегка приоткрытым губам, участившемуся дыханию. Он тут же вспомнил, как в отеле принц наведался к нему посреди ночи – так велика была его тяга. Так хотел он его душой, что из раздирающего любопытства и переполняющей его любви рисковал всем, лишь бы увидеть Каспара таким – спящим и уязвимым.
Но знание взаимности не сделало его счастливым так, как он себе это представлял. Холодная взрослая осторожность, закаленная опытом и самой жизнью, крепко схватила его за горло и приказала принять этот факт спокойно. Притупить волнение, от которого кровь горела огнем. Удержаться от искушения коснуться его щеки, притянуть к себе и сломать наконец выстроенную им же преграду.
Нет, не сейчас. А может, никогда. Что, если чувства принца быстро пройдут? По своему опыту Каспар знал, как быстротечна юношеская любовь, как обесцениваются, спустя пару недель после признания, заветные три слова, как тяжести жизни наглядно показывают, что и не любовь это была, а, скорее, жгучее желание прочувствовать ее или обязанность, якобы предписанная каждому человеку. И неисполнение ее воспринималось как отклонение от нормы.
