– Но это правда. Каждый хоть раз думал об этом. И хотя я знаю, что такова природа, все же для меня унизителен сам факт и детали деторождения. И предшествующее ему зачатие. Вы должны понимать это лучше меня, ведь мужчины не способны разделить тяготы беременности и муки родов. Я бы на вашем месте был ужасно зол из-за того, что такое бремя целиком лежит только на одних плечах.
– Все это звучит очень мрачно. – Анджеллина натянула одеяло с живота до подбородка, подумывая незаметно скрыться под ним полностью. – То есть, вы хотите сказать…
– Я отношусь к девушкам и парням одинаково.
– Оу…
– Одинаково равнодушно. Я вижу в этом, скорее, данность мне недоступную, к моему счастью. Не хотел бы я быть рабом низменных отупляющих потребностей.
– Многие с вами не согласятся.
– Многие сами знают, что это так, но слишком трусливы, чтобы это признать. Они окружают брак и отношения романтическим ореолом якобы из исключительно высоких чувств, а сами затем только и делают, что любопытствуют, когда же ждать детей, тем самым подразумевая не самые высокие чувства, если задуматься. Перевести их слова можно иначе, но как – догадывайтесь сами. Я не хочу вдаваться в подробности. Вот увидите, когда мы с вами будем стоять у алтаря, каждый допустит хоть одну мысль о предстоящей брачной ночи, и хотя мы с вами знаем, что ничего такого не случится, они будут думать об этом. Люди в большинстве своем лицемеры. Так что перестаньте смотреть на меня так. Уж лучше обзовите – и то будет не так обидно.
Вслед за смущением Анджеллину накрыло чувство вины. Она совсем не подумала, что ее намеки могут быть оскорбительными. Саша не переставал улыбаться. Туго завязанная резинка стягивала волосы весь день, и вот с облегчением он снял ее.
– Одинаково равнодушно – в каком смысле?
– Во всех.
– У вас не сердце, а каменная глыба!
– Возможно. Так жить гораздо легче.
– Вот погляжу я на вас, когда вы искренне кого-нибудь полюбите! И посмеюсь от души.
– «Когда»? – Саша хлопнул в ладони. – О, да вы придерживаетесь взрослой, но плоской логики «У всех будет так, как у меня, и у меня будет так, как у всех»?
– Чувствую, это неизбежно.
– Анджеллина, я не в том положении, чтобы опускаться до подобного. Потребности в любви появляются после удовлетворения потребности безопасности, которой я не могу похвастаться. Более того, для кого я сейчас распинался? Все это было только для того, чтобы успокоить вас.
– А может, для того, чтобы я думала о вас лучше?
– Но не в целях удовлетворения моего эго, а во имя избежания недопонимания. Раз мы все выяснили, то можем, наконец, доверять друг другу чуть больше, чем до разговора.
– Все равно вы каменная глыба! – Она сложила руки на груди.
– Если это синоним здравомыслящего человека.
– Вы не хотите видеть счастье в простых вещах.
– Я не то чтобы не хочу. Я просто не вижу.
– Вероятно, даровав острый ум, ЗНР отняло у вас сердце.
– Хватит так романтизировать обычный насос.
– С вами невозможно говорить о простом человеческом. Вы все искажаете!
– Вовсе нет. Я ничего не придумываю и не дополняю. Просто говорю так, как вижу, понимаю и знаю.
– Все равно вы однажды попадете в любовную передрягу.
– Сомневаюсь.
Анджеллина резко села и протянула ему руку.
– Пари. На желание. Влюбитесь – проиграете, а я выиграю.
– Идет. – Он пожал ей руку. – И на что спорим?
– Вы признаете, что были неправы. А если выиграете вы, то пожелаете что хотите в пределах разумного. Но мне нужна ваша честность.
– А сроки?
– Их нет, потому что я уверена, что вы проиграете.
– Несправедливо, но, учитывая, что у меня есть фора, я закрою на это глаза.
– Фора?
– Во-первых, вероятность того, что я стану думать о ком-то в романтическом ключе, критически мала. Во-вторых, даже если это случится, в чем я крайне сомневаюсь, не факт, что ядро прежде не убьет вас.
– Что-что? – По телу Анджеллины пробежал холодок.
– Говорю как есть. Вы думали, что раз сидите невредимая, то беда миновала? Быть может, прямо сейчас энергия ядра распространяется в вас как болезнь…
– Не говорите так!
– …И уже скоро вы умрете, – закончил он со злорадной улыбкой.
– Вы такой несносный и грубый. Глупость я стерпеть смогу, но грубость!
– Я лишь озвучиваю ваши собственные опасения.
– Вы получаете от этого удовольствие.
– Не буду лгать, это так. – Саша, посмеиваясь, встал и направился к выходу под тяжестью негодующего взгляда принцессы. – Спокойной ночи! Желаю вам дожить до утра и не умереть во сне! – почти пропел он последнее слово.
– Ненавижу вас!
30
Четыре года назад
– Это же какая-то нелепость! – не успокаивалась Делинда с самого утра. Слуги отходили в стороны, боясь взглянуть королеве в пылающие яростью глаза.
Новость, открывшая этот день, не смогла ее порадовать: «Принц Саша и принцесса Анджеллина обручены».
Какой канал ни включи, в какое интернет-сообщество ни зайди – все занято ими. Воодушевленные люди соскучились по свадьбам монархов и громким торжествам и готовились простить Саше все грехи и забыть свои подозрения. Хотя бы на время.
Делинда почти забежала в тронный зал, жалея, что по дороге к трону не нашлось ни одной вазы или статуи, которую она страстно желала скинуть, дабы выместить свое негодование. Янмей закрыла двери.
– Эта свадьба – постановка!
– Кстати, вы получили приглашение от королевы…
– Пошло оно! Как она могла одобрить такой брак? Мало парней среди аристократов?
Янмей потупила взгляд. Если бы не искренняя преданность, которая вызывала у окружающих лишь жалость и недоумение, она бы ответила: «Вообще-то да, мало».
– Променять гордость и целомудрие на…
– Ваше Величество! – оскорбилась Янмей, но тут же продолжила тише: – Нельзя, чтобы вас услышали.
– Что? – резко развернулась Делинда. – Не хватало, чтобы и ты меня затыкала.
Она отдышалась. Гримаса гнева сошла с ее лица.
– Ладно, прости. Где сейчас Александр?
– Каспар сообщил, что уже в пути.
Делинда вытянула шею и вытаращила глаза.
– Что-что?
