По всему Колизею раздалась оглушающая музыка, похоронив в шуме речь Саши. Смеющимся взглядом он уставился на будку, уверенный, что жалкие попытки прервать его говорят красноречивее его самого. Смятение и сомнения уже были посеяны, а зрители со всего света держали в руках телефоны с открытым поисковым приложением, в окошке которого было вбито три слова: «Зазеркалье Нашей Реальности».
И хотя он был уверен, что они не найдут правду, начало его маленькой революции было положено.
«Вот почему ты согласился», – Александр снял бы перед ним шляпу, подошел и хлопнул по плечу. Но в животе разгоралось нечто, порываясь подняться к горлу.
Он зажал рот, чувствуя, что не в силах больше сдерживать неизвестные позывы. Из груди вырвался раздирающий горло кашель, и сквозь пальцы в наступившей тишине брызнула кровь. Руки, лицо, все тело его посерело. Он свалился на пол, держась за живот и рот. Кровь хлынула вновь, забрызгав ботинки подоспевшего к нему Саши.
– Что случилось?
– Что с ним?
– Врачи! Вызовите врачей!
И паника охватила каждого.
Каспар продирался через толпы людей, вставших на пути к нижнему ряду. Достигнув его, он спрыгнул на площадку и в считаные секунды оказался рядом с принцем.
– Ты слышишь меня? Господи…
Жар и давящая боль не давали Александру поднять голову. Слабостью наполнилась каждая клеточка тела. По щекам градом стекали горячие слезы. Все, что он видел, – лишь цветные пятна.
– Врачи сейчас прибудут, – успокаивал его Саша.
– Нет времени ждать их!
Каспар подхватил Александра на руки, придерживая голову так, чтобы тот не захлебнулся собственной кровью, и ринулся ко входу в коридор. Врачи и Делинда встретили его у лазарета. Принца уложили на койку боком и ввели ему щедрую дозу снотворного, обезболивающего и препарата, замедляющего распространение яда в организме.
– Наших возможностей недостаточно, – призналась врач. – На дуэли обычно вызывают тех, кто работает с огнестрелом. Но скорая в пути.
– Что это может быть? – опередил королеву Каспар.
– Отравление с последующим внутренним кровотечением. Не можем точно сказать, чем оно вызвано, но, учитывая, что принц не получал никаких повреждений, мы предполагаем, что это яд.
Каспар вспомнил о смерти Урсулы Келлер. Ирен Шерро через СМИ признала это самоубийством, отравлением специально созданным ядом. Кто его создатель – она оставила в секрете.
Тяжелый взгляд его упал на Делинду. Сидя на стуле у койки брата, она яростно сжимала кулаки.
– Этот Саша за все поплатится.
– Думаете, это сделал он?
– Кто же еще? Яд для Урсулы – его творение. Наверняка сделал и для Александра.
– Но зачем ему отравлять его?
– Чтобы припугнуть меня. А для начала оклеветать в качестве мести за мои вполне оправданные предположения. Решил запятнать мое доброе имя. Это только доказывает его нечистую совесть. Я не оставлю это просто так. Сегодня же вечером я полечу на Мировой Совет. Одними санкциями за мое унижение он не отделается.
Пылкость королевы приятно поразила Каспара. Но она же его и смутила. Ярость бушевала в ее сверкающих глазах, костяшки пальцев побелели, зубы были стиснуты, и только рыка не хватало, чтобы окончательно придать ей сходство с диким животным.
Он смахнул с лица принца налипшие пряди и протер его лоб холодной тряпицей.
– Мировой Совет? Думаю, сейчас Александр нуждается в вас.
– Это только до утра. Что с ним случится?
Теперь Каспар понял, что его смущало: в словах Делинды не нашлось сочувствия брату. Она не выбежала на площадку, а направилась в лазарет, уверенная, что Александра принесут и без нее. Ее волновало положение, а не последствия отравления. И либо черствость ее достигла нового уровня, либо достигла его давно и только сейчас проявила себя.
«А что, если принца отравила она? Что, если знала о провале дуэли и решила использовать отравление как повод развязать новый скандал против германского принца?»
Делинда заметила осознание в его глазах, смешанное с легким ужасом и трепетом. Она взяла телефон и вернула его в карман черного бархатного платья.
– Как на службе у принцессы? – спросила она, скрещивая ноги.
– Хорошо. Она очень милая и добрая.
– Скучаешь по Александру?
– Да, временами, – ответил Каспар сдержанно. – К слову, а где Робин?
– Ты же знаешь моего брата. Отпустил ее, добрая душа. Оказывается, ее сводная сестра сидит в тюрьме для психов. Съела родного отца. Такой себе факт в копилку родословной Робин. Не повезло Александру с телохранителями.
Каспар выпрямился.
– И почему же?
– У одной – родственница-людоед, а у другого – убийства и кражи в прошлом. – Делинда уперла локти в колени. – Или, может, не только в прошлом?
Из коридора донесся звук приближающихся тяжелых шагов. Каспар медленно отошел от койки, посматривая на принца.
– Я знаю, что Шарлотта ненавидит тебя, но это не гарантирует, что ты в ответ испытываешь к ней такие же чувства. Полиция не знала, в каком направлении им копать, но я помогла.
Дверь в лазарет распахнулась и ударилась о стену. Женщины в полицейской форме схватили Каспара за обе руки и нацепили наручники на запястья. Он не сопротивлялся. Лишь злился на себя за то, что теперь остаток дней проведет в четырех стенах, пока дочери будут расти без него, а принц – страдать от тирании королевы.
– За что вы так с ним? – вздохнул Каспар, качая головой.
– Каспар Шульц, – начала Делинда, – вы обвиняетесь в жестоком, просто бесчеловечном убийстве Адама Синглера. Любое слово, сказанное вами, будет и должно быть использовано против вас.
* * *
Все шло так, как она и задумывала. В план вторглось откровение Саши, но и о нем скоро забудут. Заголовки всех статей пестрели вызывающими названиями. Одно привлекательнее другого. А содержание заметок изголодавшихся журналистов заслуживало похвалы.
Люди ловили каждое слово. Ловили и тут же проглатывали, как бессмысленно снующие рыбки. Делинда прочувствовала, как легко управлять мнительной серой массой людей. Сладкий вкус победы был для нее не нов, и все же, наряжаясь к встрече с Мировым Советом в длинное красное платье без рукавов и любуясь собой в зеркале, она не сдержала безумного смеха. Ей нравилось быть победительницей. Нравилось уничтожать проигравших, но не до конца, не лишая их жизни. Это было не снисхождение и не милосердие, а всплеск интереса. Неутоленная жажда потешить самолюбие, неземное удовольствие наблюдать за тем, как рушатся жизни неугодных.
На одну проблему в лице догадливого Каспара стало меньше. Александр, если оправится, вернется в прежнее состояние не раньше, чем к дню своего совершеннолетия. Осталась главная проблема.
