— Ребята, пора идти в академию! Вы что, завтракаете без меня? Аромат чудесный. Кэт, плесни и мне шоколада.
Недовольная тем, что их разговор прервали, Катрин холодно ответила:
— В другой раз.
— Ну и ладно, — беспечно ответил Кёлер и тут же начал приставать к Астору:
— Вставай, надежда рода Нойманнов. Сегодня у тебя экзамен. Ты сам мне говорил. Ален не появляется несколько дней, значит, нам придется добираться до академии самостоятельно, без всяких там колдовских штучек. Катрин, пни его ногой! Что он застыл, как статуя?
— Перестань, Каспар! Разве ты не видишь, что ему плохо? — попыталась вразумить друга Катрин.
— Плохо — не плохо, а идти на занятия надо. Мне тут птичка известие на хвосте принесла. На выпускной, а это примерно через месяц, в Азуле прибудет твой дядя, Астор. Видимо, Бартолд Нойманн решил почтить нас своим присутствием. Что он скажет, если узнает, что его племянник прогуливает уроки?
Слова Каспара произвели именно тот эффект, на который он, видимо, и рассчитывал. При упоминании имени дяди Астор замер. Катрин почувствовала, как он напрягся и почему-то схватился рукой за запястье. Потом молча встал и направился к выходу. Через несколько минут все трое уже выходили из общежития.
Время, отведенное на экзамен, заканчивалось. Астор дописал последнее слово, промокнул чернила и закрыл тетрадь. В аудитории стояла мертвая тишина. Студенты корпели над своими работами. Прошло еще несколько минут и профессор, принимающий экзамен, оторвал взгляд от книги, которую читал.
— Прошу сдавать работы.
К столу преподавателя потянулась вереница студентов. Астор тоже отнес свою работу и вернулся назад, чтобы собрать вещи. Профессор подождал, когда все студенты сдадут свои работы и засунув подмышку стопку тетрадей, вышел из аудитории. Астор убирал ручки в сумку, когда за его спиной раздался голос:
— Похоже, господин Нойманн торопится ...
Астор обернулся. На него смотрел один из однокурсников, Бастьен Дюпон. Тоже маг-природник, как и Флоренс. На лице юноши была ухмылка. Астор отвернулся и продолжил молча собирать сумку.
— Ребята, смотрите, зэодорец не хочет со мной разговаривать!
Другие однокурсники медленно подходили к его столу. Астор понял, что отмолчаться не получится.
— Что тебе нужно, Бастьен?
Юноша взмахнул рукой, приглашая остальных присоединиться к разговору.
— Какая честь! Граф Нойманн снизошел до общения с простым колдуном!
Послышался смех. Астор положил сумку на стол, вокруг которого уже собралась толпа.
— Не понимаю, к чему ты клонишь. Я что, чем-то обидел тебя?
Лицо Дюпона исказила злобная гримаса:
— Меня нет. Но ты обидел Флоренс! Она теперь даже на занятия не ходит!
— Я не обижал Флоренс, — искренне ответил Астор, боковым зрением замечая, как кольцо из однокурсников, окружавших его, замкнулось.
— По-моему, ты врешь!
Надменный тон и неприкрытая злоба на мгновение вывели обычно сдержанного Астора из себя. Понимая, что его тон спровоцирует ответную реакцию, он, тем не менее, с вызовом произнес:
— А ты, по-моему, ищешь предлог, чтобы подраться!
Бастьен засмеялся. Это был неискренний смех. Слишком громкий, слишком демонстративный.
— Всем известно, что вы, зэодорцы, терпеть не можете колдунов! Ненавидите нас!
— Это не так, — ответил Астор, с трудом возвращая себе спокойствие. — Мы просто считаем, что магия вредит людям.
— Выходит, магия — это зло? — решил уточнить Дюпон.
— Можно и так сказать. Магия мешает людям жить так, как они могут, хотят и заслуживают.
Астор понял, что драки не избежать и перестал контролировать слова. С его губ сорвалось:
— Маги только делают вид, что помогают людям! На самом деле они хотят подчинить тех, в ком нет таких же способностей! Сделать послушными марионетками, слепо исполняющими их волю!
— Ах вот, значит, как ты думаешь! Живешь в общежитии, которое построили маги, ешь пищу, которую они вырастили, гуляешь с нашими девушками и при этом считаешь, что маги виноваты во всех твоих проблемах? Я правильно понял?
— Не совсем так, — ответил Астор, видя, как руки Бастьена сжимаются в кулаки, — но в чем-то ты, лафарский колдун, определенно прав.
От первого удара он сумел уклониться. Помогли занятия с тренером по кулачному бою, приглашенным отцом. Астор считал такой вид спорта «плебейским», но тем не менее исправно посещал тренировки, считая, что это может ему пригодиться. В последнее время юноша забросил их, так как поручения ректора и министра занимали все его свободное время. Но то, что когда-то вбили в тебя кулаками, не забывается. Астор увернулся еще раз и ответил. Бастьен рухнул на пол, получив сильнейший удар в челюсть. Пока он поднимался, со всех сторон неслось:
— Они ненавидят колдунов!
— Зэодорцы убили самых одаренных магов, а остальных изгнали!
— Им надо преподать урок!
— Бей его, ребята!
Астор почувствовал, как его вдруг словно порывом ветра подбросило вверх, пронесло через аудиторию и ударило о стену. Во рту появился соленый привкус крови. Сжав зубы и заставив себя забыть о боли, он поднялся и снова встал в стойку. Секунду помедлил и сплюнул прямо на пол. Вытер тыльной стороной ладони рот и произнес:
— Что вы, лафарские колдуны, можете без своей магии? Никто из вас не выстоит в поединке со мной без ее помощи! И, кстати, колдунов из Зэодора прогнали еще задолго до моего рождения. Но если вы, жалкие фокусники, считаете, что именно я должен за это ответить...
Ему не дали договорить. Крича и размахивая кулаками, разъяренная толпа набросилась на Астора.
Катрин складывала тетради в сумку, когда на пороге аудитории появился Каспар. Хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, он прохрипел:
— На юридическом драка! Маги бьют Астора!
Катрин выронила сумку. Та шлепнулась на пол. Не обращая на это внимания, девушка выскочила в коридор следом за другом.
Впереди мчался Каспар, расталкивая тех, кто стоял на пути, за ним Катрин. Крики были слышны еще в коридоре. Они ворвались в комнату и замерли на пороге. Точнее, Катрин замерла, а Каспар бросился на лафарцев, разбрасывая их в стороны, словно медведь диких собак. Катрин сжала кулаки, зажмурилась, вытянулась струной и закричала:
— Прекратите!
В коридоре за ее спиной стало тихо, но драка продолжалась. Каспар расшвыривал обезумевшую толпу, пробираясь к Астору. Катрин чувствовала, как внутри все дрожит. В горле пересохло. К глазам подступали слезы. Она снова закричала, вложив в этот крик все свои силы:
— Прекратите! Немедленно!
