Послышался шум и треск. К палатке подъехал автомобиль, такой
старый и ржавый, что жуть брала. Рыдван громко чихнул и остановился.
— Куда ехать? — спросил толстый усатый араб,
выглянув в окно.
Старыгин замешкался, с опаской поглядывая на допотопный
автомобиль.
— Не беспокойтесь! — обнадежил араб. —
Доставлю куда скажете.
— К мечети Абд-аль-Касим! — негромко сказал
Старыгин.
Араб молча кивнул. Старыгин влез в машину, и она понеслась
через пески к городу.
* * *
Маша шла, вернее, почти бежала, подталкиваемая жесткими
руками. Идти было тяжело. Один раз она едва не упала, споткнувшись на каменной
ступеньке, но ее тут же подхватили и поддержали те же жесткие руки. Когда
прошел первый шок. Маша попыталась оглядеться. Но вокруг были темные стены
узкого подземного коридора, определить направление движения, а уж тем более
запомнить дорогу не было никакой возможности.
Куда ее ведут? — думала Маша на бегу. — Кто эти
люди, которые с боем отбили ее у тех, которыми руководил Азраил? Можно ли ей
радоваться избавлению, или же в этой пустыне среди диких бедуинов ее ожидает
еще более жестокая участь? Зачем она нужна этим детям пустыни? Судя по тому,
как они решительно дрались с людьми Азраила, Маша представляет для них большую
ценность.
Она все-таки упала, не удержавшись на скользком полу, и
больно ударилась коленкой.
Старший из бедуинов что-то сердито сказал тому молодому,
который не успел в этот раз ее поддержать.
— Он говорит, что если ты устала, то мы понесем
тебя, — на ломаном английском сказал Маше бедуин.
— Не нужно, — Маша хотела спросить, долго ли еще
продлятся ее мучения, но решила не унижаться. Она гордо вскинула голову и
постаралась идти быстрее, несмотря на боль в колене.
Они долго петляли извилистыми коридорами, потом оказались в
подземном зале, откуда выходили несколько одинаковых ходов.
Насколько Маша могла судить в неверном свете факелов, зал
был огромным. Предводитель бедуинов, нисколько не колеблясь, свернул в нужный
коридор.
— Теперь недолго, — шепнул Маше ее провожатый. Она
сделала вид, что не слышала.
Однако скоро и вправду потянуло свежим воздухом, и все
прибавили шагу. Они вышли из подземелья. Местность вокруг была пустынной. Уже
наступила ночь, и над ними в полной тишине висели крупные яркие звезды.
Предводитель отряда сложил руки рупором и издал странный
хохочущий звук. Видимо, он подражал лаю шакала или какого-то другого зверя
пустыни. Издалека донесся такой же лай, и через минуту из темноты появились
несколько бедуинов, ведя в поводу верблюдов.
Предводитель что-то сказал на своем гортанном языке. К Маше
подвели одного из верблюдов, смуглый погонщик выкрикнул короткое повелительное
слово, и верблюд послушно лег на землю. Даже в темноте было видно, что он был
белоснежный. Медленно двигая из стороны в сторону мягкими губами, верблюд
посмотрел на девушку. Кажется, в его больших глазах промелькнуло сочувствие.
Маша подумала, что наступил последний момент, когда можно
попытаться убежать. Если бедуины увезут ее в пустыню, такой возможности больше
не представится. Однако она вспомнила о людях Азраила, и ее охватила странная
апатия. Ей сделалось вдруг совершенно безразлично, что произойдет в будущем.
Бедуины помогли Маше устроиться в высоком удобном седле,
верблюд поднялся и плавно двинулся в темноту.
Небольшой караван шел дальше и дальше.
Верблюды постепенно увеличили скорость, и теперь они бежали
по ночной пустыне длинной растянутой цепочкой. Маша слегка покачивалась в
седле, как в весельной лодке. Она поняла, почему верблюда называют кораблем
пустыни. Эта неторопливая раскачка вместе с накопившейся за бесконечный день
усталостью постепенно усыпляли ее. Внезапно она вздрогнула и отогнала дрему,
подумав, что ждет ее впереди.
Прямо по курсу каравана из темноты выступили приближающиеся
горные отроги, еще " более темные, чем ночная тьма. Верблюды постепенно
замедлили шаг и вскоре остановились.
Предводитель отряда что-то прокричал повелительным голосом.
К Маше подошел погонщик, ее верблюд плавно опустился, и девушка соскочила на
землю. Дальше нужно было идти по узкой тропинке среди скал, и верблюды стали
бесполезны.
Тропинка постепенно поднималась вверх.
Рядом с Машей шел прежний молодой бедуин, поддерживая ее на
особенно крутых и обрывистых участках пути. Маша чувствовала, что силы
постепенно покидают ее. Слишком много случилось за последние сутки. Прошлую
ночь они со Старыгиным провели на катере, который вез их из Италии к побережью
Африки. Не выспались, и с утра она толком ничего не ела. Внезапно голова
закружилась, и бедуин обхватил ее за плечи.
— Долго еще идти? — спросила его Маша, чувствуя,
что ее силы уже на исходе.
— Недолго, — отозвался тот, — скоро вы
увидите Святого Старца.
Маша не стала задавать лишних вопросов, решив, что все само
разъяснится.
Тропинка забирала все круче и круче в горы.
Идти становилось труднее, но к Маше пришло второе дыхание,
она не жаловалась и старалась не отставать от своих спутников. В темноте было
трудно находить место, куда можно поставить ногу, и если бы не молодой бедуин,
Маша давно уже сорвалась бы в пропасть.
Наконец тропка проскользнула, как змея, между двумя скалами
и закончилась на ровной площадке перед входом в пещеру.
Отряд остановился. Предводитель вышел вперед и что-то громко
крикнул.
Маша обратила внимание на то, как изменилась его интонация.
Если прежде голос вожака звучал повелительно и сурово, теперь он был
почтительным и даже немного робким, что было совершенно неожиданно для этого
сурового воина пустыни.
Из пещеры донесся короткий ответ, и через минуту оттуда
появились двое рослых бедуинов с носилками.
На носилках восседал очень худой, высушенный солнцем пустыни
старик в черной рубахе и такой же чалме. На глазах старца была плотная повязка.
Бедуины упали на колени и затихли.
Носилки старца поставили на землю, он поднял правую руку и
сделал благословляющий жест. Машины спутники поднялись с колен и молча застыли,
словно чего-то ожидая.
Старец что-то негромко произнес, и молодой бедуин перевел
Маше:
— Он просит, чтобы вы подошли.
Маша приблизилась к старику и остановилась в нескольких
шагах перед ним. Он снова что-то проговорил, и один из его телохранителей снял
повязку с его глаз.
Маша увидела два мутных, лишенных зрачков пятна и невольно попятилась.
Старец протянул к ней руки и заговорил.
— Святой Старец говорит, что он счастлив, —
вполголоса переводил Маше ее молодой спутник. — Он счастлив, что дожил до
дня, когда увидел тебя, госпожа. Хотя его глаза уже давно ничего не видят,
однако они увидели исходящий от тебя свет. Это свет твоей царственной крови и
свет твоей судьбы.
