— Без сомнения! Она рождена под знаком числа света.
Четырежды семь, я это проверил.
Она рождена в царском доме, в ее жилах течет священная
кровь…
— Хорошо! — кивнул безликий. — Отправляйся за
ней. Мужчину убей, а ее приведи в крипту под храмом. У нас будут два священных
элемента из трех… Что ж, будем готовить Церемонию, а там поглядим, возможно,
судьба сама пойдет нам навстречу!
— Слушаюсь, Повелитель! — проговорил Азраил,
сложив руки на груди и поклонившись.
Через минуту подземная церковь опустела.
Маша и Старыгин крадучись пересекли ее и вошли в ту дверь,
через которую незадолго до того ушли участники черного богослужения.
— Они говорили о вас, — прошептал Старыгин. —
Вы для чего-то им нужны! То, что вы родились под знаком четырех семерок.., и
еще что-то про царскую кровь… Вот тут непонятно…
— Вам не показался знакомым голос этого
«первосвященника»? — перебила Маша своего спутника.
— А ведь правда… — Старыгин остановился. Где-то я его
точно слышал… Правда, в этом склепе такая акустика, что все голоса искажаются
до неузнаваемости…
— Ладно, может быть, потом вспомним! А пока не будем
задерживаться. Помните, что они сказали? Мужчину убить! Так что не будем давать
им такой возможности!
О том, что собираются сделать с ней самой, Маша предпочитала
не думать.
* * *
За дверью, в которую вошли Маша и ее спутник, оказался
довольно широкий коридор, освещенный такими же факелами, как зал подземного
собора. Впереди еще слышались шаги и голоса удаляющихся людей, поэтому
приходилось двигаться медленно и осторожно.
Коридор сделал поворот, и, выглянув из-за угла, Маша едва на
налетела на двоих людей в плащах, которые о чем-то негромко разговаривали.
Девушка отскочила назад, едва не сбив с ног Старыгина. Однако ее заметили, и за
поворотом уже слышались приближающиеся шаги.
Дмитрий Алексеевич схватил девушку за локоть и потянул ее к
темному проему, видневшемуся в стене коридора. Они нырнули в этот проход, едва
успев скрыться от преследователей, и, не удержавшись на ногах, свалились на
пол.
Пол в этом коридоре оказался скользким и покатым, и спутники
заскользили по нему в темноту, съезжая, как с детской горки. Коридор, точнее,
труба, по которой они ехали, несколько раз меняла направление.
— Куда мы едем? — крикнула Маша, хватаясь за
Старыгина, как утопающий за соломинку. — Теперь уж наверняка прямо в
преисподнюю!
Дмитрий ничего не успел ей ответить, потому что подземный
полет внезапно закончился, в глаза им хлынул яркий солнечный свет, и они
оказались на покрытом травой склоне холма.
К счастью вокруг никого не было. Они кубарем скатились по
холму и зашагали по тропинке, которая перешла сначала в дорогу, а потом — в
улицу.
— Знать бы, где мы очутились, — с тоской
проговорил Старыгин через некоторое время, — и как отсюда выбраться.
Подозрительный райончик, даже такси не видно.
— Куда, интересно, вы собираетесь ехать на
такси? — холодно спросила Маша.
— Ну.., в папский дом конечно! Нужно же отдохнуть и
привести себя в порядок! И вообще, я есть хочу! — буркнул Старыгин.
Маша без слов потянула его в первую же попавшуюся дверь, над
которой была нарисована аппетитная круглая пицца.
Хозяин долго со вкусом перечислял весь свой ассортимент,
пока Маша не прервала его, невежливо ткнув пальцем в первое попавшееся
название.
Пицца обладала одним достоинством: она была огромной. Вкуса
же Маша не разобрала, потому что по невезению выбрала пиццу с чилийским красным
перцем.
— Что вы морщитесь? — недовольно спросила она.
— Я не ем острого… — буркнул Старыгин.
Наверху, при дневном свете, все страхи подземелья исчезли, и
в Маше поднималось глухое раздражение на этого растяпу и рохлю. Он может только
в кабинете сидеть и копаться со своими красками и химикалиями. Или еще
расшифровывать разные надписи.
— Ешьте, что дают! — рявкнула она. — Дома
перед женой будете капризничать!
— У меня нет жены, — неожиданно спокойно ответил
Старыгин и послушно принялся есть пиццу.
От такой быстрой победы Маша еще больше рассердилась. Может
быть, этот тип и умный, думала она, краем глаза посматривая на Старыгина, но в
экстремальной ситуации он совершенно бесполезен. Сейчас явно растерян и понятия
не имеет, что делать.
— Что вы на меня коситесь, как норовистая лошадь, перед
тем как укусить? — Старыгин бросил вилку и уставился на Машу гневными
глазами. — Я-то чем виноват?
— Да? — агрессивно ответила она. —А кто
втравил меня в эту историю? Кто прочитал на картине эти несчастные четыре
семерки? Если бы не они, я бы сейчас спокойно спала дома, вместо того чтобы
сидеть здесь в грязной одежде и без крыши над головой!
— И есть эту отвратительную пиццу! — поддакнул
Старыгин.
Маша надулась и замолчала.
— Вы сами влезли во все это, — сказал Старыгин,
выпив залпом полстакана минеральной воды. — Вы являетесь ко мне в дом, вы
не гнушаетесь ничем, даже обманом! Вам, журналистам, непременно нужно все
разнюхать, все разузнать и сразу же все выболтать, вывалить на страницы газет и
проорать по телевидению. Ради информации вы готовы родного отца продать!
— Мой отец тут совершенно ни при чем, процедила Маша,
прикидывая, как будет смотреться Старыгин, если она опрокинет ему на голову
остатки пиццы.
— И ваш дед тоже? — саркастически осведомился
Дмитрий Алексеевич, не подозревая, в какой опасности находится в данный момент.
Это не он подарил вам пентагондодекаэдр, не он говорил что-то о четырех
семерках, не он оставил вам дневник? Маша, отчего вы все время чего-то не
договариваете? Отчего не доверяете мне?
— Это мой дед! Мой, понимаете? Я хочу сама разобраться
с его наследием!
— А это моя судьба! Это меня подозревают в краже
мирового шедевра из Эрмитажа! Это мне нет ходу назад в Россию, если я не найду
Мадонну Литта! Я знаю, что она здесь! Ведь мы видели ее голографическое
изображение!
— А вот кстати, — Маша отставила пустую
тарелку, — все не было времени вас расспросить.
Вы уверены, что это не вас видел охранник В Эрмитаже в
полвторого ночи? И вы не прятались за лошадью в рыцарском зале?
— Совершенно точно уверен, что не был за этой лошадью с
того самого вечера, когда спрятался там мальчишкой, — ответил Старыгин. Я
той ночью спал дома.
— Но подтвердить это может только кот Василий…
— В общем, да, — грустно согласился
Старыгин. — Ну что, надо отсюда выбираться. Позвоню Антонио, он что-нибудь
придумает… Что опять не так?
