Дальше я сказала то, что собиралась. Отец очень любил повторять два выражения: «Смертный смертному неравен, мерой одной не мерь» и «Человек – мера всех вещей». Пока я произносила эти слова, горло мое сжалось, в носу защипало, на глазах выступили слезы. После того, как я отбарабанила эти папины любимые выражения, я поднялась с места, извинилась и ушла с тренинга. Я шла, хлюпала носом и осознавала. Что главными словами были не папины выражения, а ненароком сказанное мной пояснение, что мой отец пил. В этот момент от меня скрылось все мое счастливое детство с занавесочками, и осталось ежевечернее тяжелое испуганное ожидание, что папа придет пьяным. А он приходил пьяным все чаще и чаще. Он пил все больше и больше. Мой веселый, спортивный, красивый послевоенный папа постепенно исчезал, а на его месте вырастал полупьяный или совершенно пьяный тупица, сидящий за столом и тупо смотрящий на поверхность стола. Даже сейчас, вспоминая это, у меня в глазах закипают слезы. Я плачу. Не было у меня счастливого детства. Много лет подряд мне снилась старая квартира не с белыми занавесочками майским днем, а подъезд, куда я вхожу и поднимаюсь по разбитым, ломаным ступенькам. В квартире нет света, кругом черным-черно, только на столе в комнате горит огарок свечи. Этот огонек не освещает ничего. И мне страшно.
***
Новое сообщение от Никита
Привет! Я могу тебе позвонить?
Нет. У меня муж дома.
Я так хотел услышать твой голос хотя-бы на минуту.
Я тоже скучаю. Но ничего не поделаешь. Звони завтра днем. Я буду на работе, мы сможем поговорить. Может, мы можем завтра встретиться?
У меня завал на работе. Проверка, мне не вырваться. Не завтра, не всю следущую неделю.
Какой ужас. Когда же мы увидимся?
В понедельник. Давай в следущий понедельник. Проверка закончиться, я буду свободен. А может, ты сможешь взять день на работе?
Я поговорю.
И мы тогда уедем куда-нибудь. Проведем вместе целый день. Целый день придставляешь?
Я даже представить себе не могу )))) попробую договориться на работе. Точно в понедельник?
Я тебе к концу недели скажу точно.
Я тогда отгулы возьму.
Договорились. Люблю тебя.
И я. Пиши мне чаще.
Хорошо. Целую.
Целую.
Удалить всю цепочку сообщений?
Сообщение будет удалено.
Удалить.
***
Бабушка Клава жила в Петергофе. Родная сестра бабушки Зои, мамы Сашуни. Все эти родственные отношения так запутанны, так странны.
У папы были два брата. Филипп и Карп. Они погибли на войне. И я не уверена, но кажется, это были старшие братья. Я ничего не знаю о них.
А у бабушки Зои были старшие сестры: Тоня и Варя. Два брата Николай и Георгий. Клава – младшая.
Бабушка Зоя вышла замуж за Федора Алексеевича, Георгий женился на его сестре Евгении Алексеевне.
У бабушки Тони было четверо детей: Люся, Рита, Тота – Антонина, Георгий, он же дядя Гога. Тота умерла в эвакуации: простудилась и умерла от воспаления легких, а может, от туберкулеза, в 17 лет. Причем ее водили к немецкому врачу.
Клава эвакуировалась вместе с Варварой в Куйбышев. Варвара по дороге умерла от голодного поноса. У нее был сын Игорь, пятнадцати лет, которого, как сейчас говорят, бабушка Клава вырастила, хотя какое там вырастила в пятнадцать лет. В общем, Клава Игорька не бросила.
Когда закончилась война, они остались в Куйбышеве. Игорь женился на тёте Зое – странное и бесконечное повторение одних и тех же имен – и у него были сыновья Вовка и Андрюшка. Но бабушка Клава любила Вовку.
Бабушка Зоя говорила, что муж бабушки Вари, Федор, изнасиловал Клавку. Она такая хорошенькая блондиночка была, миленькая, маленькая. Просто так говорила, между делом и бесконечными своими пирогами.
Когда мне чинили мои глаза, мы в Куйбышеве останавливались у бабушки Клавы. Катали на моторке, у дяди Игоря была. Он мне давал книжки, у него была удивительно хорошая библиотека. Я в больнице читала без устали, только удивлялись и дети, и врачи.
Потом кто-то встретил в Ленинграде Федора, того самого, вдовца бабушки Вари, которому Игорь приходился родным сыном. И чтобы Вовка мог оказаться в Ленинграде, Федор предложил Клаве выйти за него замуж. И… дай посчитаю… Клава была младше бабушки лет на пять… Я вышла замуж в семьдесят втором… То есть Клаве было шестьдесят лет, когда она вышла замуж за этого Федора. Она тихонечко с ним жила, и если приезжала к бабушке, то приезжала одна. Такого самопожертвования и бескорыстной любви я не видела никогда.
Вовка стал жить у бабушки Клавы, а потом Федор умер от рака. Клава за ним ухаживала. Страшно боялась заразиться раком, и от него и умерла – правда, много лет спустя. Причем рак этот обнаружили уже на последней стадии, у нее ничего не болело. Ее положили в больницу, и через неделю все было кончено.
Вовка женился на Вале, жуткой деревенской бабе, на шесть лет его старше, ни кола ни двора. Андрюха бесновался, устроил даже скандал на свадьбе. Да и Игорь был не рад. Все были потрясены тем, что Вовка выбрал Валю. Сын его умер – был наркоманом. Бабушка Клава очень переживала.
Она пережила бабушку Зою ненамного. А Вовку так и не удалось прописать в той петергофской квартире. Подвиг бабушки Клавы был напрасен – квартира никому не досталась.
Что еще можно сказать про бабушку Клаву?
Добрейший человек, очень мягкий. Когда она сердилась, это было скорее смешно. Да и не сердилась она почти никогда.
Она приезжала к нам на дачу в Литву, и бабушка Зоя в шутку всех спрашивала: Кто из нас моложе – я или она? и конечно, она выглядела лучше и моложе. Бабушка Зоя вообще была красавицей. А у бабушки Клавы к тому времени не было зубов, она их никогда и не вставляла. Мы ее звали Колобком, а потом уже она стала Клавесина.
Я помню, как они вместе с Вовкой приезжали из Куйбышева. На Московский вокзал. Там деревья такие есть, вокруг ствола дерева решетка. Помню, как они стоят на этой решетке под деревом, бабушка Клава и Вовка, маленький, лопоухий и смешной.
***
Сашуня живет у меня, и я ухожу в комнату Иваныча, чтобы поговорить по телефону с подругой. Я лежу на кровати с трубкой в руках и наблюдаю, как Сашуня проходит мимо открытой двери из большой комнаты на кухню. Проходит из кухни в большую комнату. Я разговариваю. Сашуня снова появляется в проеме двери, но теперь к ее бесшумной походке добавляются поджатые губы. Если к этому моменту я не прекращаю разговор, то Сашуня начинает действовать. Она больше не появляется, но когда я заканчиваю разговор, она дуется и не хочет разговаривать со мной. Я, раздраженная ее молчанием, спрашиваю, в чем дело, а она отвечает, что пора ей уматываться отсюда, что она всем надоела и, видимо, пора ей туда… На кладбище… После этих слов я взъяряюсь, как укушенная в задницу корова. А Сашуня замолкает, потом мы постепенно начинаем разговаривать, идем пить чай. Все затихает.
