Вот надумала себе. Это моя работа, я получаю за нее деньги. Люди платят. Они не обязаны отдавать ничего. Кроме денег.
Минутка грусти. Такое со мной бывает. Скоро пройдет. Завтра будет новый день.
Димка снова проснулся раньше меня. Удивительное дело, когда я спустилась на следующее утро, то не узнала его. Он побрился, привел себя в порядок, зачесал разбросанные волосы косым пробором и пытался приготовить омлет. Только вид его все равно оставался уставшим, а под глазами все также сияли синяки. Я помогла нарезать овощей, и мы позавтракали.
Димка оказался прав: при виде этих металлических истуканов-тренажеров у меня округлились глаза, хотя я не раз проходила мимо подобных в тренажерке на базе. Березин рассказал, за что отвечает каждый из них, как на них работать. Вместе мы определили, где можно потренироваться. Я лично освоила несколько этих странных и малопонятных для меня агрегатов. Занимались мы весело. Парня будто бы подменили. От него потихоньку снова стал исходить тот свет, который так привлекал в нем, возвращалась вальяжность, размеренность.
После тренировки мы отправились гулять в сад. Правда, сад состоял из нескольких яблонь, груш, слив, а потом переходил в уголок соснового бора, окруженного изгородью. Мы медленно ходили и болтали не о чем.
– Скажите, я провожу опрос, может, вы мне подскажете…
– Мне нравятся ваши вопросы, давайте.
– Что для вас любовь?
– Вы обратились по адресу. Я много раз любил.
Знакомый ответ.
– А как же любовь, которая одна и на всю жизнь?
– Ее придумали мечтатели. На самом деле есть только… как бы это сказать?
– Влечение?
– Грубовато. Я бы сказал иначе ― притяжение. Пока притяжение есть, можно любить. А потом не стоит.
– И как же вы объясняете девушкам, что притяжение исчезло?
– Есть разные способы: можно не отвечать на звонки, появиться с другой девушкой в свете, сказать, что она слишком хороша для меня, или что мы не пара.
– А у девушек к вам притяжение не проходило?
– Что-то не припомню такого.
– То есть, любви нет, а есть притяжение, которое то появляется, то проходит?
– В общем и целом ― да.
– А вас никогда не заботило, что девушки могли любить вас в другом смысле? Надеясь, как раз, на более продолжительные и глубокие чувства?
– Я всегда сразу предупреждаю, что серьезные отношения не для меня. И даю свободу выбора. «Всегда есть выбор», ― или как вы там любите говорить. А для вас?
– Не поняла?
– Что любовь значит для вас?
– Необычно, когда вопросы задают тебе, а не ты, ― улыбнулась я. ― Я запуталась и пыталась разобраться. Пока не готова ответить на этот вопрос. Но ваш вариант мне точно не подходит.
– Почему?
– У меня есть плохая привычка привязываться к людям.
– А что в ней плохого?
– А то, что в человека вкладываешь кусочек души, а потом, если потеряешь его, то остается пустота.
– И вы боитесь этой пустоты?
– Уже нет, учусь с ней жить.
– И кто из нас двоих психолог, а кто клиент?
– Вот вы смеетесь, а я, может быть, этого никому не говорила.
– Да я не смеюсь, просто хорошее настроение. Почему тогда рассказали мне?
– Потому что вы не очень впечатлительны и через день-два все равно забудете, что я вам сказала.
– Хорошего вы обо мне мнения!
– Не первый день знаю, ― улыбнулась я.
Вечером мы играли в настольный футбол: эта игра мне подходит. Чем-то напоминает наши психологические приборы-модели гомеостатического типа. Они мне за годы учебы оскомину набили, но с ними зато теперь хорошо справляюсь. У нас был один такой прибор ― групповой сенсомоторный интегратор. Так там еще сложней: он током бился, если делать ошибки. А тут за плохую передачу максимум, что получишь ― перехват.
Димка искренне дивился моей подкованности в этом деле. Я ему не менее искренне заявила, что у меня «классическое образование», подготовившее меня к разным жизненным ситуациям.
– Я тоже подумываю идти учиться, ― заявил нападающий.
– Это на вас так подействовали мои слова?
– Не только. Просто из-за этой всей ситуации подумал…
– О чем?
– О том, что буду делать после футбола.
– И что вы решили?
– Решил не уходить из футбола, пойти в тренеры.
– Отличное решение, у вас получится.
– С чего вы взяли?
– К вам люди тянутся. Не знаю, что они в вас находят, но тянутся.
– Как вы меня сейчас… ― усмехнулся он.
– Сейчас что?
– Отделали, как в старые добрые времена.
– Стараюсь держать марку, ― серьезно заявила я.
Не могу не оценить Димкиного упорства. После вчерашнего нашего разговора я не слышала от него ни слова жалобы. Он выполнял все, о чем я просила, был просто образцовым «клиентом». Какая же у него жажда игры! Он сегодня и он вчера были два совершенно разных человека. Если бы Березин умел любить человека хотя бы вполовину того, как он любил футбол, то его избранница была бы самой счастливой девушкой на свете. Но он, видимо, когда раздавались таланты, стоял в другой очереди.
Пришло время идти спать. Я, как обычно, пожелала Димке спокойной ночи и пошла наверх. Может, показалось, но создалось впечатление, будто он хочет что-то сказать мне. Я нарочно задержалась, но форвард молчал, поэтому я продолжила свой путь.
Мне сегодня плохо спалось. Это на меня не похоже. Обычно я сплю так, что поднять меня можно только танком. Могу рано проснуться, но пока сплю, хоть на головах ходите. А тут несколько раз перевернулась с боку на бок, баранов посчитала, подумала обо всем на свете ― ни в одном глазу.
Вдруг произошло нечто такое, что заставило меня вздрогнуть. Раздался нечеловеческий крик, потом шорох, как будто кто-то мечется, пойманный в сеть.
Бросила все, как была, в одной ночнушке кинулась вниз, спотыкаясь на ступеньках. В комнату проглядывала луна. Стояла ясная майская ночь с миллиардами звезд. Где-то там, далеко, возможно, кто-то смотрит на нас и пытается нам помочь, делает знаки, а мы не замечаем подсказок…
Нечеловечески стонал Березин. Он задыхался, его лицо было перекошено и сморщено. Может, приступ? Разбужу на всякий случай.
Начинаю трясти Димку, и тот постепенно приходит в себя. Качает головой, восстанавливает дыхание.
– А я все гадала, как это вы раньше меня просыпаетесь. Вы почти не спали эти дни?
