Между тем, футболист, сильно вытянувшись, добрался пальцами до инвалидного кресла, повернул его под 90 градусов и аккуратно переместился туда. Очевидно, делает это не в первый раз. Потом, чертыхаясь, поехал в сторону, где находились ванные комнаты.
Надо было спуститься и помочь? Я так не думаю. Есть личное пространство, в которое лучше не проникать, если не хочешь раздавить человека. И физическая, и психологическая нагота для любого ― страшнейшие из несчастий. Проще говоря, как-то он эти два-три дня управлялся и сейчас управится.
Убедившись, что он уехал, первым делом прячу в карман его сотовый телефон и выключаю его. Потом принимаюсь шарить по кухне в поисках мусорных пакетов. Собираю туда бутылки. Недопитые выливаю и выбрасываю, не начатые помещаю в самый высокий шкаф. Нахожу совок и принимаюсь собирать осколки. За этим занятием меня застает Дмитрий. Он морщится, трет глаза, даже щиплет себя за руку, потом понимает: я действительно здесь.
– Почему ты еще здесь? Я же сказал, чтоб убиралась к черту! Это мой дом, в конце концов!
– Хорошо, только уберусь немного.
– Я не давал объявление. Уборщицы мне не нужны!
– Так я и не для наведения чистоты. Компромат с глаз уберу, и хватит, дальше сами разбирайтесь, не зря же приехала.
– Какой еще компромат, что такое говоришь, кому он теперь нужен?
– Нашему президенту. У вас же кто-то убирается, кто-то следит за домом, судя по цветам? Так вот, никто из ваших друзей не знает это место, а Кротов знает. У вас как раз несколько дней не убирались. Значит, скоро придут. Увидят, чем вы тут занимаетесь, доложат, куда следует. Эта информация вряд ли вас представит в выгодном свете перед возможными будущими работодателями.
Дмитрий пытался переварить информацию. Он, будто подвисший компьютер, медленно приходил в себя. Наконец, выдал:
– А какая теперь разница?
– Если вы считаете, что никакой… Я так не думаю. Это может повредить вашему имиджу.
Во время разговора я не переставала собирать «провокационный» мусор.
– Какому, к черту, имиджу??? Хватит издеваться!
– Имиджу одного из самых талантливых отечественных футболистов. Или вы уже забыли, кто вы?
Дмитрий зло усмехнулся, развернулся и покатил в сторону веранды. Оставшись одна, я утроила свои усилия. Разве можно в такой нездоровой среде поправить свое здоровье? Как говорят у нас в психологии, внешнее переходит во внутреннее. Поэтому работаю еще усерднее.
Все, что, на мой взгляд, не поддавалось восстановлению, я беспощадно выбросила. Поэтому стол стоял без столешницы, пол ― без ковра, стены ― без картин. В центре комнаты образовались огромные черные мешки. Их нужно было еще оттащить в мусорные контейнеры. Пришлось вырвать Дмитрия на время из одинокого созерцания утра и опустить с небес на землю со словами «где тут мусорка». Он ответит бесцветно, механически.
– Вы хоть понимаете, что я не уборщица, не сиделка, не кухарка, а психолог? Так что поезжайте и приготовьте мне бутерброд. А еще я с утра с удовольствием пью кофе!
Оставив Дмитрия возмущаться в одиночестве, потащила по очереди мешки. Крупные части, когда-то бывшие чем-то ценным, пришлось нести в руках.
Когда я приняла душ и переоделась, то, спустившись, увидела на кухонном столике кофе и бутерброды с колбасой и сыром.
– С детства это мои самые любимые бутерброды, ― не без робости пояснил Дмитрий.
– Почему? ― заинтересовалась я, с опаской примостившись к столу.
– В детстве это была настоящая роскошь. Обычно бутерброд делался из булки, намазанной маслом и посыпанной сахаром.
– Ага, ― улыбнулась я. ― И второй вид: черный хлеб, посыпанный солью.
– Точно, ― чуть улыбнулся мой собеседник.
– Можно спросить? ― пробую почву я.
– Да, давайте.
– Почему все двери были открыты? Это очень опасно!
– Я заказывал еду и…
– Выпивку. Это я заметила.
– Так вот, а потом, как-то не до двери было…
– Курьер вас видел?
– Нет. Я попросил оставить заказ у двери, а деньги были там же.
– Это хорошо.
– Все еще заботитесь о моей репутации?
– Да. Лишние слухи тут не к чему.
– Так все равно узнают, какая разница…
– А вы что, вечно собираетесь на коляске кататься?!
Перегнула… Пауза.
– А что, у меня есть выбор?
– Конечно, есть. Только вы пока не готовы об этом говорить. Давайте обсудим это вечером. Когда у вас голова прояснится.
Димка пытался выпытать из меня подробности, но безуспешно. Потом сдался.
– А что мы будем делать сейчас?
– Я хочу приготовить что-нибудь вкусненькое. Для себя. Раз выдалось время. Можете мне помочь, если нет дел поважнее. Может, вам еще чего-нибудь хочется.
– Я ничего не хочу…
– Тогда вы помогаете мне.
– А как же выбор?
– В этом случае он не предусмотрен.
Мы готовили пирог (благо, продуктов было достаточно, их накупили, но не использовали по назначению). Дмитрий пояснил, что отказался от услуг своей помощницы по дому ― хотел поскорее остаться один. А еще жарили мясо по-французски. Футболист поглядывал на меня украдкой, я вела себя по возможности беззаботно, говорила о кулинарии, общих темах, стараясь не давить на больное.
– Вот вы сказали про бутерброды… Расскажите про детство!
– Разве вам будет интересно?
– Ага, ― подтвердила я, пробуя блюдо на соль.
– Мой, как вы говорите, «талант», заметили рано. Мне было лет 7—8. На одном из областных турниров. Это было тяжелое время: играли порезанными и сдутыми мячами по дворам, пустырям. Никаких полей, настоящих ворот с сеткой… А потом спортивная школа-интернат в другом городе. Помню, как не хотел ехать. Думал, хотят избавиться от меня.
– Кто, родители?
– Да, это была вторая половина 90-х, предприятие, на котором работали родители, разорилось, они ездили «зарабатывать», а я был с бабушкой. Родители очень редко приезжали. Говорили, нет денег. Деньги, деньги! Весь мир тогда вертелся вокруг них…
– А сейчас уже не вертится?
– Вертится, но не так. Помню, как на каникулы все разъезжались, а я оставался там… Тренировал удары по пустым воротам. Иногда место в воротах занимал Кирилл. А потом мы менялись.
– Наваров?
– Да, он местный был, поэтому даже на каникулах рядом околачивался.
– И вы подружились?
– Он не задавал лишних вопросов, да и я его расспросами не допекал. Вместе проводили время. Можно сказать, дружили. Его семья брала меня на несколько дней летом до отъезда домой. Хорошие люди. Радовались, что у Кирилла появились друзья.
