Так что Игнат не имел права сообщать Роману, что тот не является отцом Артему и Сереже. Не мог сказать Роману группу крови мальчиков. Ибо это есть то самое разглашение врачебной тайны.
Если бы не Алиса. Поскольку от этой тайны напрямую зависела ее судьба.
Да и сводный брат, Роман, в общем, тоже не чужой человек, несмотря на то что они оба, Роман и Игнат, такие непримиримо-разные. И тут опять ситуация двоякая…
С одной стороны, Роман все эти годы жил в неведении, считая детей Галины своими. Тяготился навязанным отцовством и мучился совестью перед мальчиками, возможно, испытывал вину и перед Галиной… Вот такой он, сводный братец, странный, что ж теперь. Так что есть вероятность: известие о том, что дети не его, могло приободрить бы Романа, дало бы ему сил. С его души упал бы камень – фух, не я отец Артему и Сереже, не надо мне чувством вины терзаться.
С другой стороны, это известие, что отец – не он, могло точно так же и подкосить Романа, добить его. Да, Роман был не в восторге от своего отцовства, чувствовал вину перед детьми, завещая им все, он словно откупался от них… Но очень часто мужчине дети нужны просто самим фактом своего существования. Да, мужчина мог испытывать к ним безразличие, не участвовать в их судьбе, но сам факт того, что он отец, вот этот «крестик» – он есть в графе некоего списка… списка того, что должен сделать мужчина в своей жизни, этот факт придавал ему сил.
В данном же случае, с разоблачением отцовства, «крестик» стирался, и графа с именем отца оставалась пустой. И род Романа, получается, тоже оставался без продолжения… Известие о том, что его дети – чужие, могло точно так же и подкосить Романа, причинить ему боль.
Вот именно поэтому Игнат и являлся сторонником молчания и невмешательства в чужие судьбы, не только в медицине, но и в быту. Да пусть сто раз люди изменяют друг другу и дети у них рождены от других, но если они спокойны и довольны, то нечего ломать им картину жизни. Чай, не Боженька он, Игнат, чтобы чужими судьбами распоряжаться.
Но опять – Алиса же… И еще вероятность того, что Роман все-таки умирает и потом уже ничего не поправить…
Игнат теперь не мог стереть эту мысль из своего сознания. Она жгла его мозг, разъедала душу. Забыть невозможно, впору самому спятить. И что, и правда спасти всех – промолчать, скрыть эту тайну?.. Пусть окружающие живут и умирают в благостном неведении, и лишь он, доктор, один бьется в своем информационном аду?
Недаром же сказано: многие знания – многие печали.
* * *
Звякнул телефон, принимая сообщение. Алиса разблокировала экран. Игнат писал ей, в мессенджере – «Надо встретиться».
Алиса вздрогнула, улыбнулась, потом страдальчески сморщилась и тут же засмеялась тихо…
«Хорошо. Где и когда?» – не сразу, а через некоторое время, написала она в ответ.
«Я снял номер в гостинице, за городом, жду тебя там до вечера». Через несколько секунд телефон опять звякнул, это Игнат прислал адрес, по которому ее ждал.
Номер в гостинице. Как это банально. И пошло. Любовники встречаются в гостиничном номере. В комнате, в которой до того перебывала куча людей… Чужое, все чужое и грязное там.
«Я как Роман стала? – неожиданно, с удивлением к себе самой, подумала Алиса. – И все мне кажется теперь грязью? Мир вызывает отвращение – все не то и не так мне… А чего я хотела? Чтобы принц ждал меня в роскошном дворце? Нет, я и так живу в таком, в этом готическом „замке“… Где семнадцать лет сплошной лжи рядом с прекрасным принцем Романом. Сюда приходила Елена, чтобы заниматься сексом с моим мужем. Один раз я почти застала их, но мне и в голову не пришло подозревать… Получается, Роман не стеснялся изменять мне, своей жене, прямо здесь. У меня под носом. И чем тогда гостиница хуже моего жилища? Там честнее хоть, в гостинице. Или Игнат должен был позвать меня в себе в дом? А это не его дом вообще, и там Лариса Игоревна… Пожалуй, свидание в гостинице сейчас – это единственно возможный вариант. Я не хочу быть как Роман, не хочу всего бояться и испытывать отвращение к любой мелочи… Нет, в какой-то жуткий мотель для дальнобойщиков я тоже не пойду, но та гостиница, где меня ждет Игнат, я слышала, очень даже неплоха. И я хочу встретиться с Игнатом… не по лесу же опять нам с ним бродить!» – усмехнулась Алиса и написала Игнату: «Скоро буду».
Алиса быстро собралась, вышла из своей комнаты, прислушалась.
В доме царила тишина. Солнечный свет лился сквозь мозаичные окна, разноцветными узорами ложился на пол. Алиса по коридорам направилась в другую половину «замка», половицы слегка поскрипывали у нее под ногами.
…Из кабинета мужа доносилась негромкая, успокаивающая мелодия. Под такую психоделическую музыку Роман обычно работал, писал свои книги. Тревожить мужа в это время было строго запрещено.
Да Алиса и не собиралась этого делать сейчас. Просто убедилась, что с Романом все в порядке, он дома. Кстати, ключи от его кабинета и от его спальни Роман забрал.
Вернулся тогда, из поездки, молча зашел в комнату жены и, не поздоровавшись, с печальным, отстраненным выражением лица взял ключи с полки, где они всегда лежали, и вышел. Сие действо, наверное, должно было обозначать полное недоверие Романа к жене, посмевшей рыться в его вещах. Отныне она уже не могла попасть без ведома Романа в его покои, получается.
…На центральной площади Алиса села в маршрутку, следующую в нужном направлении, и уже минут через двадцать вышла из нее.
Гостиница располагалась на небольшой возвышенности. Отсюда открывались чудесные виды на все стороны – изгибы речки среди лесов, холмы и низины, развалины монастырей, неподалеку остатки древнего городища. Где-то там, за лесом, – деревня ремесленников, действующая. Именно сюда, к этой гостинице, и съезжались туристы, перед тем как отправиться исследовать исторические маршруты.
Вот и сейчас перед зданием гостиницы стояла пара автобусов, гид с микрофоном что-то вещала группе туристов, собравшихся неподалеку, у живописного обрыва.
Если подумать, то Игнат выбрал удачное место для свидания. Городских тут нет, одни приезжие, которым дела нет до местных жителей.
В холле гостиницы Алиса подошла к стойке регистрации, протянула портье паспорт, сказала, в какой номер собирается пойти, и ее без всяких проблем пропустили.
Поднялась на третий этаж в современном прозрачном лифте, в длинном коридоре-лабиринте не сразу нашла нужный номер. Постучалась, чувствуя, как быстро бьется сердце в груди.
Дверь распахнулась, на пороге стоял Игнат. Он молча пропустил ее в комнату, затем снаружи повесил на дверь табличку «не беспокоить».
Обычный номер – простой и светлый, огромная разобранная кровать. Балконная дверь распахнута, ветер играет занавеской.
– Осень… – сказала Алиса, направляясь к балкону. Вышла туда, оперлась о перила – отсюда вид был еще лучше. И стало заметно, что часть листвы уже начала желтеть.
– Еще не скоро, – возразил Игнат, встав рядом с ней.
