Да и у женщин, наверное, тоже есть подобные фантомы. С лицами тех, с кем они давно расстались, либо тех, с кем и не встречались никогда. Влюбляются же в каких-нибудь актеров, живущих на другой стороне земного шара…
Игнат из своих эротических фантазий трагедию не делал (ах, как же так, я люблю женщину, которая ничего не испытывает ко мне!), и чувства вины перед Дарьей он тоже не ощущал. Это просто ночные фантазии, бывает, что ж… Он клятв никаких не преступал, никого не обманывал и вообще старался жить по совести. Он был, пока мог, опорой для Дарьи и ее детей.
Мысль «отбить» Алису у брата Игната никогда не посещала. Кто он и кто Роман. И у кого что есть. Даже если теоретически предположить – вот ушла бы Алиса от Романа, куда бы Игнат ее привел? В маменькин дом, в каморку, забитую хламом? Несерьезно. Даже если он из кожи начнет лезть, чтобы стать богатым, все равно много не заработает. Он врач из обычной провинциальной поликлиники, в отличие от известного писателя-эзотерика, свой «замок» Игнат не сможет построить.
И потом, смысл добиваться той, которая тебя в упор не замечает, даже избегает. Наплевать на ее чувства, что ли? И начать ломать чужие судьбы, чужую семью – только потому, что «потянуло»? Это не про людей, а про диких животных история, про бабуина из зоопарка, которому «приспичило» овладеть какой-то определенной самкой и хоть трава не расти, но надо теперь добиться своего.
И ладно если бы Алиса хоть как-то, хоть когда-то показала бы Игнату свою приязнь, тогда еще можно было рассуждать на тему – «отбить у мужа»… Но нет, Алисе не нужен был Игнат, совсем. Она любила Романа преданно и слепо. Никаких других мужчин кроме мужа и не замечала.
И тех, кто говорил плохо о Романе, она даже слушать не хотела. Игнат пытался как-то раз побеседовать с Алисой начистоту, открыть ей глаза на Романа… Но ничего не вышло.
Когда Игнат ушел от Дарьи, то окончательно решил покончить и со своей зависимостью от чужой жены. Смысл столько энергии, столько сил – на Алису тратить? Любовь к ней, она зачем? Да это и не любовь, это просто какая-то черная дыра, в которую вся жизнь Игната постепенно сливается. Надо валить из Кострова.
Работу он может найти в другом месте, и получше, пульмонологи в наше время везде нужны, а за маменькой пусть Роман присматривает, никуда не денется.
Если бы маменька тогда со стула не сверзилась, Игнат еще раньше бы Костров покинул. А так пришлось еще ненадолго задержаться…
Потом он все-таки написал заявление на увольнение и отправился к Семенычу в конце рабочего дня. И вдруг, шагая по коридору в сторону кабинета главврача, обнаружил за окном, во дворе, Алису.
Она выглядела ужасно испуганной и бледной – явно что-то со здоровьем у нее случилось, просто так в поликлинику не ходят. Игнат, торопясь теперь уже к ней, даже подумал: сейчас вот Алисе помогу до какого-нибудь нужного специалиста дойти, а потом сразу к Семенычу, с заявлением…
Не получилось. Не вышло.
Игнат еще толком не разобрался в том, что там у Алисы случилось, какое такое происшествие, но уже точно понял, что не уедет от нее. Потому что он к ней прикасался только что. Он делал ей укол, он помогал ей дышать, он сам дышал ею там, в своем кабинете.
Велел ей подождать во дворе, а сам некоторое время стоял в оцепенении. Предчувствуя нечто… необъяснимое. Затем снял халат, разорвал свое заявление в мелкие-мелкие клочки и спустился навстречу своей судьбе.
…Они добрели до парка, и уже там Алиса рассказала Игнату в подробностях свою историю.
С одной стороны, Игнат был поражен лицемерием брата. С другой стороны – он ничуть не удивился тому, что Роман, оказывается, жил своей, тайной жизнью, с любовницами и с детьми на стороне…
Игнат не понимал лишь одного, как можно было думать еще о ком-то, о каких-то других женщинах, если рядом она, Алиса.
Девушка с синими глазами и волной темных волос до пояса. Тоненькая и какая-то… округлая, да… Сказочная. Как будто ненастоящая – в своей нарисованной, мультяшной красоте. Платье это еще на ней, темное и пестренькое, вроде как старушечье, и в то же время очень стильное, даже непонятно почему.
Дальше стало происходить уж совсем невероятное, когда Алиса вдруг поцеловала его.
Вот все эти действия, которые между двумя людьми случаются во время интима, физиология эта – вещь обычная, рутинная. Приятно, конечно, но, в принципе, все всегда и у всех одинаково, хоть сто новых поз и тысячу новых ласк придумай.
А вот ощущение безудержного, крышесносного счастья возникает только тогда, когда делаешь это – с любимой. И не надо никакой камасутры и причудливых поз, достаточно одного поцелуя. И все, смысл жизни распахивается во всей красе, счастье накрывает с головой.
…Они целовались и целовались, и Алисе, похоже, это тоже очень нравилось, она, судя по всему, затеяла это не потому, что хотела отомстить Роману, а потому что ей вдруг стал интересен он, Игнат.
Она наконец отозвалась на его давний призыв, и теперь ее несло тем же неудержимым потоком, что и Игната.
Потом они опять куда-то пошли, держась за руки и мало что соображая, пока не обнаружили, что находятся посреди леса, и даже тропинок тут нет. Направились в сторону речки, блеснувшей среди ветвей, и выбрались на небольшую поляну на склоне. Игнат огляделся – не похоже, чтобы тут вообще ходили люди.
Он расстелил свою рубашку на траве, Алиса тут же села на нее, затем легла, потянув Игната за собой. Они хотели одного, и с такой жадностью, что, кажется, рассудок отключился у обоих. Желание обладать друг другом было настолько неудержимым, что ничего уже не имело значения. Они дрожащими руками расстегивали одежду друг на друге, срывали ее, злились от нетерпения – скорее, скорее, это невозможно терпеть…
Когда они добились своего, им ничего больше не мешало и они соединились, наконец, Игнат почувствовал, как Алиса буквально выгнулась под ним и застонала едва слышно, сквозь стиснутые зубы.
Так странно, мечтать долгие годы об этой девушке, об обладании ею и в конце концов получить желаемое. Впервые Игнат был с Алисой, был в Алисе буквально, и именно об Алисе он в этот момент и думал, и никаких других образов не представлял.
Время словно замерло, остановилось, пока они опять куда-то бежали, не сходя с места, в какое-то иное пространство, наверное, пока, наконец, их не накрыло, обоих одновременно, и Игнат тогда услышал, как Алиса стонет и трепещет, и он тоже стонал и трепетал, и остановиться, прекратить этот процесс было уже невозможно. Поздно. Оно свершилось.
Игнат перевел дыхание, осторожно перекатился на спину. Прямо перед его глазами было небо. Без единого облачка и такое же синее-синее, как глаза его любимой девушки. Где-то далеко, за горизонтом, край неба был подсвечен малиновым. Только что зашло солнце.
– Вот это да-а… – через некоторое время потрясенно произнесла Алиса.
Игнат засмеялся, повернулся и принялся ее целовать и тормошить. Он не просто любил Алису, он ее обожал, оказывается, и все в ней – и тело ее, и лицо, и движения, и действия, и поступки, и слова – вызывало у Игната один сплошной взрыв эмоций.
