— У-уф! — охнул Тоэм, когда более крупный противник прыгнул и навалился на него, захрипел под тяжелой рукой ромагина, которая перехватила глотку, перекрыла доступ воздуху, сокрушила голосовые связки. Свободной оставалась одна левая. Он сильно хватил ребром ладони по черепу офицера, потом чуть пониже к основанию шеи, еще и еще. Изнутри к горлу подступала кровь, голова в бешеном самозабвении моталась мертвыми петлями, картина перед глазами то расплывалась, то снова собиралась в фокус, туда-сюда, туда-сюда, тудасюдатудасюда. Рука отрабатывала приемы каратэ самостоятельно. Казалось, она ему больше не принадлежит, превратившись просто в вещь. Он смотрел, как она где-то поодаль врезается в плоть противника. Удар. Еще. Вдруг послышался скрежет хрящей или костей, уступивших насилию. На протяжении доли секунды он не мог судить наверняка, то ли хрустнула его собственная гортань, то ли спинной хребет другого мужчины. Струя свежего воздуха и давящая на него тяжесть мертвого тела разрешили недоумения. Он выбрался из-под ромагина и умудрился подняться, пошатываясь.
— Сюда они больше не сунутся, — сказала Мейна, направляясь в крытый проход. — Продолжат облаву другим путями.
— Как твоя рука? — спросил Тоэм у Бейба..
Мутик заскрежетал зубами.
— Боль адская, но кровь не сильно хлещет. Ожог закупорил рану, основная дыра затянулась.
— Хорошо, — просипел Тоэм. Горло жутко болело, легкие хватали воздух, словно руки Мидаса, гребущие золото. — Теперь, — скрипнул он, оборачиваясь к Мейне, — за мной.
Они пошли прямо вперед, тревожно прислушиваясь к голосам солдат с обеих сторон. Гвардейцы прочесывали путаницу улиц и переулков, аллей и дорожек. Со временем добрались до границы системы трущоб, которую ромагины умненько спрятали в сердце столицы за фасадами новых зданий, и оказались перед авеню Нищих. Она была пуста в этот поздний час, усеяна клочьями бумаги, объедками, оставшимися от прошедшего дня, когда беднота собиралась на встречу с церковником, ежедневно раздававшим тут милостыню. Тоэм отдернул голову назад во тьму.
— Одна проблема, — доложил он.
— Что?
— Стражник. Вверх за полквартала. Просматривает большую часть улицы. Заметит нас, прежде чем успеем перебраться через стену.
— Я на бегу потеряла лазер, — призналась Мейна. — Остался где-то там, позади.
— Он нам и не понадобится, если сумеешь сыграть, — отвечал он, выискивая в ее глазах зеленую искорку.
— Что ты хочешь сказать?
— Там карниз, почти такой, как в тюрьме, чуть пошире, тянется футах в десяти у него над головой. Если сможешь влезть на стену, обогнуть угол, ступить на карниз незаметно, очутишься прямо над ним. Может, сумеешь прыгнуть, свалить его, напугать, пока я добегу, не попав под луч. Выскочу в тот же миг, как ты прыгнешь. Постараюсь его пришибить.
Она высунулась из-за угла, рассмотрела стражника и карниз. Все точно так, как сказал Тоэм. И без комментариев полезла по выходившей в переулок стене, как паучиха, плетущая невидимую сеть. Каждая щелочка становилась для ее ног надежной ступенькой, она безошибочно продвигалась вперед. Дюйм за дюймом выбралась из-под кровли на улицу, затаила дыхание. Стражник не видел ее, держа в боковом поле зрения улицу, а не стены. Он стоял футах в пятидесяти поодаль, держа ружье наперевес. Она подтянулась к карнизу и тихо скользнула вниз, замечательно балансируя, словно в крошечных ножках были встроены гироскопы. Лапки подрагивали, но всякий раз становились на ровный киль.
Тоэм собрался, чтоб броситься в ту же секунду, как она прыгнет. Он должен был действовать быстро.
Через несколько напряженных, издергавших нервы минут она встала над стражником и, не издав ни единого звука, сорвалась с маленького бетонного выступа, как будто не падала, а летела. Угодила на спину ромагину, ударив сперва ногами, и оба свалились на землю.
Тоэм выскочил из укрытия. Ноги топали, точно пистоны взрывались. Но когда добежал, делать уже ничего не пришлось. Страж был мертв Ровные полосы отметин от когтей располосовали шею. Оттуда текла кровь. Широко вытаращенные глаза застыли в изумлении. Он не успел даже крикнуть. Тоэм посмотрел на нее.
— Давайте двигаться, — сказала она, не взглянув на него в ответ.
Из тени вышел Бейб. Мейна с Тоэмом взобрались на стену первыми, потом свесились и втащили маленького мутика. Оттуда до аллеи и входа в бункер было рукой подать. Гвардейцы еще не явились на окрестные улицы. Бежали они посвободней, больше думая о скорости, чем о секретности. Без каких-либо событий добрались до решетки и теплой воздушной подушки.
Когда прибыли в бункер, навстречу выскочил Корги, и глаза его излучали буйные волны всех оттенков желтого цвета.
— Отбываем через три часа. Ромагины разведали дату атаки. Началась облава. Они могут вторгнуться в миры Федерации, чтобы нас перебить. Ровно через три часа Старик прибудет сюда и обеспечит нам переправу.
Часть вторая
Новые судьбы, новые мечты
Глава 13
Они пылали в огне любви...
Обнаженные, лежавшие на своем травяном кофе в прохладной тьме хижины...
Он перевернулся, чтобы поцеловать губы, которые наверняка будут сладкими, мягкими, теплыми...
А лица у нее не было...
Не разорванное, не исполосованное яростно в кровь — оно попросту перестало существовать. "Тарни..." — начал было он. Но и имя ее ускользнуло тоже, развеялось в памяти...
Он напрягся, припоминая лицо... Словно мощным усилием воли мог отменить то, что сделали с их любовью боги...
На секунду возник рот с жадным языком. Но вышло хуже, чем ничего, — одна эта нелепая деталь на голой лепешке лица. Он перестал вспоминать. Он просто бежал...
Он, плача, бежал из хижины...
Он бежал в холодной ночи под сиявшими над головой звездами...
Он бежал под далекий грохот прибоя...
Он бежал под лунами, желая взвыть...
Он бежал через кусты с янтарными листьями...
Он бежал средь оранжевых цветов, внезапно остановился, к чему-то прислушался. Что? Что это? Что он слышит?
Шипение. Звериное шипение поблизости в зарослях...
— Ну ладно, — сказал кто-то, тряся его за плечо, — больше некогда дрыхнуть.
Он сорвался с кушетки и встал, весь дрожа.
— Мы встречаемся со Стариком через сорок минут на краю города. Там есть выход через пещеры, который выведет нас за городскую стену. — Глаза Корги по-прежнему сверкали ярчайшими красками. Его волновало быстрое приближение к кульминационному моменту всех их многолетних трудов, к финишной ленточке бега, длившегося на протяжении столетий.
Тоэм потянулся, сморгнул с глаз последние следы сна.
— Я просто жду не дождусь встречи с вашим Стариком.
