Конечно, украинские коммунисты охотно поддерживали советский проект, помогая русским коммунистам управлять азиатскими республиками СССР. Попытка Михаила Горбачева игнорировать КПСС после 1985 года оттолкнула таких людей, а политика гласности подвигла советских граждан к выражению недовольства тем, как решались национальные вопросы. В 1986 году молчание Горбачева после катастрофы в Чернобыле дискредитировало его в глазах многих украинцев. Миллионы жителей УССР подверглись высоким дозам облучения. Было трудно простить ему распоряжение о первомайском шествии под смертельно опасными осадками. Бессмысленное отравление в 1986 году напомнило украинцам о бессмысленном массовом голоде 1933 года.
Провалившийся путч лета 1991 года позволил Борису Ельцину вывести Россию из состава СССР. И украинские коммунисты, и украинские оппозиционеры сошлись в том, что Украина должна последовать за ней. На референдуме 92 % жителей советской Украины (и большинство населения всех ее областей) проголосовало за независимость.
Как и в России, на Украине 1990-е годы отмечены захватом прежней социалистической собственности и хитроумными приватизационными сделками. Однако украинские олигархи, в отличие от российских, составили устойчивые кланы, ни один из которых не контролировал государство дольше нескольких лет подряд. Кроме того, на Украине власть передавалась демократическим путем. В сравнительно благополучные годы перед мировым финансовым кризисом 2008 года Россия и Украина упустили возможность провести экономические реформы. В отличие от россиян, украинцы видели в Европейском Союзе средство от коррупции, мешавшей развитию общества, а также механизм более справедливого распределения богатства. Украинские лидеры добивались, по крайней мере на словах, вступления своей страны в ЕС. Виктор Янукович, с 2010 года занимавший пост президента, высказывался за европейское будущее, хотя его политика отнюдь не приближала такой исход.
Карьера Януковича демонстрирует отличие украинского олигархического плюрализма от российского клептократического централизма. Впервые Янукович принял участие в президентской гонке в 2004 году. Его покровитель, уходящий президент Леонид Кучма, оказал влияние на подсчет голосов. Россия также сделала ставку на Януковича и признала его победителем. После трехнедельных манифестаций на киевской Площади независимости (укр. майдан Незалежності) Верховный суд назначил перевыборы, и Янукович признал свое поражение. Это важный момент в истории Украины: демократия утвердилась в качестве механизма сменяемости власти. А если в большой политике действует верховенство права, всегда есть надежда, что однажды оно распространится и на обыденную жизнь.
После своей неудачи Янукович пригласил американского политтехнолога Пола Манафорта исправить его имидж. Манафорт, живший в Trump Tower в Нью-Йорке, много времени проводил на Украине. Под присмотром Манафорта Янукович переменил прическу, стал лучше одеваться и научился жестикулировать. Манафорт помог ему применить на Украине “южную стратегию” наподобие той, которую его клиенты из Республиканской партии применяли в США: она заключается в подчеркивании культурных особенностей, а это смещает фокус политики с действий на действительность. В Америке это подразумевает эксплуатацию опасений белых, даже если они на самом деле находятся в большинстве и распоряжаются почти всем. В случае Украины на вооружение взяли якобы огромные трудности русскоязычных украинцев, хотя русский – это основной язык политики и экономики страны, родной язык тех, кто контролирует ресурсы. Янукович (как и Трамп, следующий клиент Манафорта) получил власть, сделав ставку на культурный конфликт вкупе с чаянием, что олигарх защитит народ от олигархов.
Победив на президентских выборах в 2010 году, Янукович сосредоточился на личном обогащении. По-видимому, он решил перенять российские порядки, создав вместо чередующихся у власти олигархических кланов устойчивую клептократическую элиту. Его сын Александр Янукович, по профессии стоматолог, стал одним из богатейших людей Украины. Виктор Янукович пошатнул систему сдержек и противовесов. Так, он назначил председателем Конституционного суда [Вячеслава Овчаренко], который скрыл его криминальное прошлое. Кроме того, Янукович пытался насаждать демократию в российском духе. Одного из двух главных своих противников он отправил в тюрьму и добился принятия закона, согласно которому второй его противник не мог претендовать на пост президента. Это позволило Януковичу выставить свою кандидатуру на второй срок против специально подобранного оппонента-националиста. Янукович одержал убедительную победу и теперь мог заявить европейцам и американцам, что спас Украину от национализма.
Украина, молодое государство, испытывала огромные сложности, и самой наглядной из них была коррупция. Соглашение об ассоциации с ЕС, которое пообещал подписать Янукович, стало бы инструментом укрепления верховенства права на Украине. Исторически функцией ЕС как раз и было спасение европейских государств из-под обломков империй. Янукович – в отличие от многих украинцев – мог этого не понимать.
Мириться с режимом Януковича их заставляла лишь перспектива ассоциации с ЕС. И когда 21 ноября 2013 года Янукович неожиданно объявил, что не подпишет соглашение об ассоциации, терпение народа кончилось. Украинский президент принял такое решение после разговора с Путиным. Российская “политика вечности”, прежде не замечаемая большинством украинцев, внезапно дала о себе знать.
Журналистские расследования обнажили олигархию и неравенство. Журналисты – летописцы актуального – первыми отреагировали на “политику вечности”. В олигархической Украине XXI века именно журналисты дали согражданам шанс защититься. Журналист Мустафа Найем, занимавшийся расследованиями, 21 ноября решил, что с него хватит. Он призвал выйти на улицы. “Лайки не считаются”, – написал он в Фейсбуке. И люди вышли: сначала студенты и молодежь, которых украденное будущее лишило бы слишком многого.
Тысячи людей, киевляне и не только, пришли на Майдан – и остались там. И приняли участие в создании кое-чего нового: нации.
Несмотря на все недостатки политической системы, после 1991 года украинцы привыкли к тому, что политические разногласия разрешались без насилия. Исключения (например, убийство в 2000 году Георгия Гонгадзе, популярного журналиста, занимавшегося расследованиями) вызывали протесты. В стране, видевшей в XX веке больше насилия, чем любая другая, гражданский мир в XXI веке стал важным достижением. Свобода мирных собраний (наряду с регулярными выборами и отсутствием вооруженных конфликтов) – вот чем, по мнению самих украинцев, их страна отличалась от России. Поэтому когда 30 ноября на Майдане милиция напала на манифестантов, это явилось для многих шоком. По Киеву пронеслось: “наших детей” избивают. Первая кровь заставила людей действовать.
Украинцев встревожило насилие, и они стали съезжаться в Киев на помощь студентам. Одним из этих людей был Сергей Нигоян, говорящий по-русски армянин-рабочий с Донбасса. У студентов страх потерять Европу запустил реакцию защиты будущего. У остальных украинцев ту же реакцию вызвал страх потерять поколение, выросшее в независимой стране. Среди людей постарше, пришедших на Майдан защитить студентов, были ветераны-“афганцы”. Акции протеста в декабре 2013 года в меньшей степени касались Европы и в большей – должной политики, “приличий” и “достоинства”.
