Без сомнения, радовали глаз первых аборигенов нелетающие птицы, царём которых был Genyornis newtoni. Гениорнисы завершили линию курообразных гасторнисовых-дроморнисовых. По сравнению со своими предками они уменьшились вдвое, но всё равно на фоне их костей скелеты современных эму и казуаров и по размеру, и по сложению выглядят игрушечными: гениорнисы весили 250–275 кг – в семь раз тяжелее эму.
Работа над ошибками
Долгое время считалось, что гениорнисам принадлежали многочисленные осколки скорлупы, обнаруживаемые в песчаных дюнах там и сям в Австралии. На многих скорлупках сохранились следы орудий и огня, так что логичной стала теория, согласно которой вид исчез около 47 тыс. л. н. из-за активного собирания яиц людьми. Однако тщательное изучение показало, что скорлупа, вероятнее всего, принадлежала яйцам больших мусорных кур Progura naracoortensis и P. gallinacea. Во-первых, яйца слишком маленькие для огромных гениорнисов, зато в самый раз подходят к пятикилограммовым курам-прогурам; во-вторых, структура скорлупы яиц похожа на таковую мусорных кур; в-третьих, яйца обнаруживаются в песчаных дюнах, где и положено гнездиться мусорным курам; в-четвёртых, кости гениорнисов почти не встречаются в отложениях моложе 100 тыс. л. н., тогда как число яиц максимально в интервале от 70 до 50 тыс. л. н. Но гениорнис прогуры не слаще – вымерли все.
Млекопитающие плейстоценовой Австралии великолепны. Известны десятки родов и видов самых разных зверей, и нет сомнения, что существовали и иные. Конечно, больше всего нас, потомков охотников, привлекают самые толстые и аппетитные. Огромная горбатая длинноносая ехидна Megalibgwilia ramsayi и метровая проехидна Zaglossus hacketti ковыряли термитники своими огромными когтями и слизывали насекомых длиннющими языками. По деревьям ползали коалы Phascolarctos stirtoni на треть больше современных; и ведь это не древние коалы были гигантскими, а современные измельчали. Вероятно, древние охотники были достаточно избирательными, или просто мелкие коалы могли выше залезть и лучше спрятаться.
На земле вырастать до огромных размеров было проще: до 150 кг отъедались гигантские вомбаты Phascolonus gigas, а их родственники дипротодонты и того больше – хоботно-длинноносо-длинноязыкий сумчатый тапир, похожий скорее на помесь гигантского ленивца с муравьедом, Palorchestes azael – 350 кг, а скуластый курносый Zygomaturus trilobus – 500 кг (впрочем на острове Кенгуру водилась карликовая версия). Больше всех известен и чаще всего встречался, собственно, сам дипротодон Diprotodon optatum – тупомордое животное, явно не быстрое, похожее на длинноногого вомбата трёхметровой длины и весом в 3–3,5 тонны.
Palorchestes azael
Конечно, лицо австралийской фауны – кенгуру, их тут во все времена были десятки видов. Рекордсменом был шароголовый трёхметровый Procoptodon goliah – 230 кг; до 150 кг дотягивали P. williamsi и P. rapha, короткомордые Sthenurus atlas и более стандартные Macropus pearsoni, до 170 кг – длинномордые Protemnodon roechus.
Маленькая тонкость
Двуногость кенгуру возникла, как и у людей, из-за того, что предки были древолазающими и оказались слишком специализированными для наземной четвероногости. В дальнейшем, конечно, кенгуриные ноги стали специализироваться ко всё более быстрому передвижению. Появились довольно странные варианты стоп с большим центральным пальцем-опорой, наружным не очень большим и парой внутренних махоньких тоненьких пальчиков, сросшихся в подобие одного; первый же палец стопы, столь большой и хватательный у древесных коал и кускусов, у мелких крысиных кенгуру повернулся назад, а у больших вообще исчез.
Короткомордые кенгуру дальше всех прочих зашли по пути специализации стопы, на которой, как уже говорилось, остался лишь один огромный функциональный палец. Отличалось от обычного кенгуриного строение и других частей скелета. В частности, у них была менее подвижная спина, которая чаще находилась в вертикальном положении, а тазобедренный, коленный и голеностопный суставы были адаптированы к переносу тяжести на одну ногу. Выдвинута гипотеза, что огромная масса уже не позволяла короткомордым кенгуру – Simosthenurus и прочим – ни медленно пастись в «пятиногом» положении с опорой на все четыре лапы и хвост, ни лихо скакать типичными кенгуриными прыжками, отчего они либо стояли навытяжку, доставая высокие листья, либо медленно шагали, как люди, переставляя ноги попеременно. Две цепочки окаменевших следов с озера Эйри показывают, что короткомордые кенгуру действительно не прыгали, а шагали, причём не опираясь на хвост, похоже на двуногих динозавров.
Далеко не все кенгуру мирно щипали травку и листья: Propleopus wellingtonensis был хищником размером с медведя.
Главным тираном прочих сумчатых был сумчатый лев Thylacoleo carnifex, только больше похожий на росомаху весом 140 кг. Так как сделан он был на основе, в сущности, вомбатов, хищник из него получился странный, с увеличенными вместо клыков резцами. Следы зубов сумчатых львов сплошь и рядом обнаруживаются на костях самых разных ископаемых сумчатых; иногда их даже принимают за следы орудий. Судя по скелету, сумчатый лев мог лазать и по деревьям; и для лазания, и для удержания добычи подходил противопоставленный первый палец кисти с большим когтем. Сложением он больше всего напоминал современных тасманийских дьяволов, только с более длинными ногами. Кстати, тасманийские дьяволы Sarcophilus harrisii – чёрные с белыми пятнами очень злобные твари с тупыми мордами и короткими ножками – жили по всей Австралии в плейстоцене и сохранились на Тасмании и сейчас; древние были крупнее нынешних, а потому иногда считаются самостоятельным видом S. laniaris.
Маленькая тонкость
Наскальные росписи Австралии сохранили облик многих странных животных. На части из них изображены вытянутые полосатые существа с мощными передними лапами и туповатыми мордами. На одном из этих рисунков запечатлён человек, втыкающий копьё в грудь огромного собакоподобного монстра; по копью эффектно стекает кровь. В принципе, учитывая корявость изображений, древние художники вполне могли рисовать тасманийских волков-тилацинов, сумчатых дьяволов, а в некоторых случаях вообще валлаби или сумчатых муравьедов, но некоторые исследователи считают, что это портреты сумчатых львов. Кроме прочего, исследование скелетов сумчатых львов показало, что эти звери часто держали хвост крючком вверх, и именно так нарисованы полосатые чудища. На нескольких изображениях на конце довольно короткого хвоста есть кисточка или даже щётка, которой не было у длиннохвостых сумчатых волков; с другой стороны, подобная кисточка нарисована у длиннохвостых длинномордых зверей, которые слишком уж похожи на сумчатых волков. Часть потенциальных сумчатых львов нарисованы рядом с кенгуру, на которых те должны были охотиться. Казалось бы, всё сходится! Однако стилизация рисунков такова, что все совпадения и странности запросто могут быть совершенно случайными. Например, полосы на теле могут обозначать часть окраски, могут отражать рельеф или подчёркивать длину туловища, могут изображать рёбра (для некоторых аборигенов был характерен «рентгеновский стиль», когда сначала рисовался скелет, а вокруг или поверх него – сам зверь), а могут быть просто орнаментом. Такие же сомнения есть с потенциальными изображениями гениорнисов, гигантских проехидн, сумчатых тапиров-палорхестесов и гигантских короткомордых кенгуру. Кроме прочего, аборигены могли рисовать и мифологических существ-химер, комбинируя признаки разных животных.
